Цепной пес самодержавия - Виктор Тюрин

– Кое-что довелось мне слышать о вас, Сергей Александрович, но, как говорится, слышать это одно, а вот видеть… – но договорить ему не дали громкие ликующие голоса за спиной.

Развернувшись к столу, я увидел, как все сидящие за столом мужчины встали. Губернатор сделал шаг вперед и восторженно воскликнул:

– Слов не нахожу, но при этом восхищен вашей силой и удалью! Вы, Сергей Александрович, прямо богатырь земли русской! – не успел он так сказать, как раздались громкие аплодисменты пополам с восторженными женскими криками:

– Браво! Браво, Сергей Александрович! Вы наш герой!

Когда восторги поутихли, губернатор резко развернулся к полицмейстеру:

– Федор Тимофеевич! Вы что же сидите! Живо давайте сюда своих городовых! Пусть хватают этого ирода необузданного и волокут в участок! Хватит! Мы, сколько могли, терпели его выходки, но всему есть предел!

Полицмейстер подскочил как ужаленный со стула и выскочил из зала, а через минуту на улице раздалась переливчатая трель полицейского свистка.

– Господа! Дамы! – губернатор обратился к присутствующим. – Теперь, когда все эти безобразия закончились, мы можем приступить к чествованию нашего не просто дорого гостя, но и сильного и мужественного человека, господина Богуславского! Господа и дамы, наполните бокалы! Поэтому предлагаю тост…

Если он хотел взять меня на лесть, то сильно просчитался. Недаром жандарм то и дело ухмылялся в свои густые усы во время многочисленных и восторженных восхвалений высокого столичного гостя. Все пили, ели, шутили, спрашивали меня о столице, рассказывали о себе, таким образом я кое-что узнал о купце Саватееве. Оказалось, что купец-миллионер кулачным боем занимался с малолетства, выступал призовым бойцом. Несмотря на свой возраст, сорок девять лет, на масленице, он вышел один против десятерых кулачных бойцов и всех уложил. При этом все, чуть ли не в один голос, утверждали, что, когда он трезвый, то сам по себе человек не злой и богобоязненный, много денег тратит на благотворительность и на благоустройство города, но вот когда напьется, то просто беда, начинает буйствовать.

Застолье тем временем стало резко набирать силу. Пили за все. За мужскую силу, при этом тосте женщины начинали смущенно хихикать. Пили за русское оружие и за здоровье царя. Рюмки и бокалы все чаще наполнялись и с такой же скоростью опрокидывались, так что уже через полтора часа пьяные крики, здравицы и тосты звучали со всех четырех углов праздничного стола. Насытившись, я некоторое время цедил бокал легкого вина, а когда посчитал, что вежливость соблюдена, встал и, сославшись на усталость, вышел из-за стола. Меня провожали до дверей ресторана чуть ли не всей толпой. Когда, попрощавшись с каждым по отдельности, я вышел на улицу, вслед за мной шагнули двое – жандарм и есаул. Подполковник спросил:

– Сергей Александрович, могу ли я рассчитывать на нашу встречу?

– В этом есть необходимость, Леонид Андреевич?

– Нет. Просто меня предупредили… – и он сделал паузу, как бы этим намекая, что не может говорить все при постороннем лице.

– Я понял, – ответил я, – но не вижу в этом необходимости, господин подполковник.

– Как вам будет угодно, Сергей Александрович.

Как только жандарм откланялся и ушел, есаул, открыто и широко улыбнувшись, сказал:

– Ну, вы прямо удалец! С одного удара! Саватеев один на стенку хаживал и крепких мужиков по сторонам расшвыривал, как будто котят шкодливых! Сразу скажу: он это дело просто так не оставит! Не такой он человек!

– Его дело. Пусть приходит.

– Как-то вы просто к этому относитесь, а ведь он действительно сильный боец. За последние лет двадцать его никто осилить не мог.

– Разберемся как-нибудь. Вы мне лучше, Кузьма Степанович, скажите, как и что с моим походом будет?

– Все сделаем в лучшем виде. Не беспокойтесь. Вы же слышали, что вице-губернатор говорил?

Кивнул головой, соглашаясь, и одновременно с этим жестом в памяти всплыли слова выпившего градоначальника, сказанные мне недавно за столом:

– Уж не обессудьте, Сергей Александрович. Приказ такой поступил: обеспечить вашу сохранность любой ценой. И приказ непростой, а его императорского величества. Причем в нем прямо сказано: что не должностями мы ответим за свой недосмотр, а головой. А мне моя голова дорога, поэтому скажу вам со всей прямотой: уж не знаю, с какой вы целью к нам приехали, но уже жду не дождусь того дня, когда поедете обратно.

– Так вот, – продолжил есаул, – мне приказано выделить вам для охраны дюжину самых надежных казаков во главе с урядником.

– Зачем столько? Человека четыре, еще понятно, но столько людей, по-моему, это перебор. Меня и так охраняют три человека.

– У меня приказ, Сергей Александрович, и как офицер я должен его исполнить и доложить. Теперь у меня к вам вопрос. В какие края вы собираетесь направиться?

– Вам название Змеиный распадок что-нибудь говорит?

– Нет. Мест с такими названиями в Сибири раскидано невесть сколько. Это вам надо с местными охотниками говорить. Завтра же пришлю вам братьев Дементьевых. Ефима и Фому. Намедни видел их в городе. Им в этом краю ведомы все стежки-дорожки.

– Вот за это спасибо, Кузьма Степанович. Когда увидимся?

– Вы как, рано встаете?

– Думаю часов в семь-полвосьмого на пробежку выйти.

– То-то я гляжу, не пьете. Английским боксом увлекаетесь?

– Можно сказать и так, – ушел я от прямого ответа.

Есаул комментировать мои слова не стал, не хочет человек говорить, это его право, только сказал:

– Договорились. Ждите нас поутру.

Утром я вышел на пробежку, а вслед за мной вывалилась заспанная охрана, чертыхаясь и поеживаясь от мороза.

– Все. Ждете меня здесь.

– Сергей Александрович, как же так! Мы сейчас насчет возка договоримся и вслед за вами. Займет всего…

– Не успели, значит, опоздали. Я…

Договорить мне не дал неожиданно раздавший стук копыт и скрип полозьев в утренней морозной тишине. Сквозь серые сумерки на нас несся на полном ходу резной возок. Я уже был готов отпрыгнуть в сторону, как возница натянул вожжи и остановил разгоряченного и раздувающего ноздри рысака, чуть ли не в метре от нас. На месте кучера сидел широкогрудый, плечистый парень, сейчас довольно скалившийся, видно, радуясь своей лихости.

– Шутник, значит, – недобро сказал Сохатый. – Так мы тоже шутить любим.

Он уже сделал шаг вперед, как из возка выпрыгнул вчерашний купец. Быстро оглядел нас и довольно буркнул:

– Эк-ка я удачно заехал, Прошка! Что скажешь?!

– Так и скажу, Антип Степанович, очень даже удачно, – осклабился кучер.

– Что, не ждали меня, господа хорошие?! А вот он я, Антип Саватеев! Кто из вас будет господином Богуславским?!