Слепой. Я не сдамся без боя! - Андрей Воронин

И тогда долговязый носач в униформе без знаков различия мельком глянул на него с расстояния в добрых полтора десятка метров, и араб при всем честном народе и под общее одобрительное (и, как показалось, чуточку испуганное) ржание с размаху сел на землю — точь-в-точь, как это произошло минуту назад с Николой Питерским.

Тогда, в момент просмотра фильма, сразу после него и позже, вплоть до описанного выше инцидента с рыжеусым лохом, отношение к увиденному у Николы было сугубо обывательское, сдержанно-скептическое. С одной стороны, фильм выглядел как явное пропагандистское вранье, попытка запугать потенциального противника, а заодно и собственных граждан, а с другой — да кто их, в самом деле, знает, до чего они додумались, какие тайны природы и человеческого тела превзошли в этих своих учебных лагерях, засекреченных почище стратегических ракетных шахт?

Теперь Питерскому начало казаться, что минуту назад он получил неожиданный, непрошеный, но зато краткий, ясный и исчерпывающий ответ на все свои вопросы по этому поводу. В самом деле, куда уж яснее… Не убил, и на том спасибо. Ай да хохол! Ай да лох!..

Он огляделся. Хохла с коричневым зонтиком, разумеется, уже и след простыл. Зато в поле зрения появился постовой мент в напяленном поверх униформы целлофановом дождевике, который (мент, естественно, а не дождевик) целенаправленно двигался прямо сюда. Никола торопливо завозился в луже и, наконец, сумел подняться — сначала на колени, а потом и на ноги, которые, ей-ей, пора было уносить от греха подальше.

Попытка предотвратить террористический акт, таким образом, провалилась, и Никола Рябов не получил правительственной награды, которая причиталась бы ему в случае успеха. Он не был этим разочарован, поскольку даже не подозревал, что, привычно покушаясь на чужое имущество, пытается спасти десятки, а может быть, и сотни человеческих жизней.

* * *

Предмет полных опасливого восхищения раздумий потерпевшего неожиданное фиаско щипача в это время по-прежнему находился поблизости. Он не испытывал раскаяния по поводу своей маленькой проделки. Пресечь поползновения карманника можно было любым другим, не столь экзотическим и бросающимся в глаза способом, но он любил время от времени слегка озадачивать кишащее вокруг бессмысленное быдло, да и настоящее мастерство, чтобы оно не перестало таковым являться, надо постоянно тренировать. В природе ничто не стоит на месте. Все движется — либо вперед, либо назад, либо растет, либо увядает и разрушается. Остановка — это начало регресса, пути назад, под гору, к бессилию, ненужности и окончательному распаду. В общем, как верно подметил какой-то поэт, «в движеньи мельник должен жить, в движеньи»…

К тому же использованный рыжеусым владельцем коричневого зонтика способ защиты своего имущества был не так уж и плох. Окружающие, как, вероятнее всего, и сам пострадавший, наверняка ничего не поняли, так что все было в полном порядке.

Все, да не все. Он посмотрел на часы. Стрелки показывали без пяти двенадцать. Тюнингованная белая «девятка» уже была здесь, и ее владелец, похожий на больного птичьим гриппом черного аиста долговязый Асланбек, поставив торчком воротник куртки, низко надвинув длинный козырек бейсбольной шапочки и пряча в кулаке сигарету, нервно дымя, прохаживался под дождем вокруг машины, то и дело поглядывая на часы. Это означало, что шахидка благополучно доставлена и готова к выполнению возложенной на нее миссии. А вот грузовика, который должен был завершить дело, придав теракту по-настоящему громкое звучание, в районе станции метро по-прежнему не наблюдалось.

Асланбек снова посмотрел на часы, бросил окурок в лужу, открыл заднюю дверцу и помог выбраться из машины тоненькой девушке с короткой темной стрижкой. Рыжеусый изумленно хмыкнул: он и не думал, что у его подручных хватит ума снять с девчонки хиджаб, в наше неспокойное время воспринимаемый многими почти так же, как висящий поперек живота автомат Калашникова.

Долговязый водитель предупредительно раскрыл над девушкой зонт и проводил ее до дверей станции. Здесь он передал ей набитый продуктами пакет из супермаркета, сложил зонт и, прыгая через лужи, заторопился обратно к машине.

Грузовика не было.

Поодаль с головы до ног вывалянный в грязи Никола Питерский, кое-как поднявшись с земли, объяснял подошедшему постовому милиционеру, что с ним все в порядке — просто спину вдруг скрутило, да так, что хоть Лазаря пой. Не надо «скорую», командир, я себя знаю, сейчас посижу пару минут на скамеечке, и все пройдет… Поскольку он был трезв и говорил с акцентом, присущим коренным жителям Москвы, постовой быстро утратил к нему интерес, и Никола, держась за абсолютно здоровую поясницу и стараясь не слишком переигрывать, заковылял прочь.

Грузовика все еще не было. Рыжеусый потянулся к карману, в котором лежал мобильный телефон, но передумал звонить: это была не самая удачная идея, особенно если Фархада каким-то непостижимым образом все-таки замели. Да и что тут непостижимого? Безмозглых баранов хватает повсюду, в том числе и в ФСБ, но серьезные операции планируют не они, и не они делают погоду на этой маленькой планете. А те, с кем действительно стоит считаться, далеко не глупы, и от них в любой момент можно ожидать сюрпризов…

Было уже без двух минут двенадцать. Шахидка скрылась в павильоне станции; еще немного, и, следуя полученной инструкции, она сядет в поезд и укатит в Кунцево, где взрыв уже не произведет должного эффекта. Ведь Лубянку потому и выбрали для повторной акции, что эта станция расположена прямо под носом у ФСБ, и еще один взрыв, прогремевший именно здесь, неопровержимо докажет: воинов ислама не остановить, и никакие меры безопасности не спасут неверных от возмездия.

И еще это докажет, что обеспечить себе хотя бы временный и относительный покой неверные могут одним-единственным способом: снова введя на Кавказ войска. Кавказу тогда не поздоровится, но рыжеусый террорист не видел в этом ничего плохого — скорее, наоборот, с удовольствием предвкушал грядущую заварушку, в которой рассчитывал принять посильное участие.

Значит, придется обойтись без грузовика. Его отсутствие — тревожный знак, но приказ никто не отменял.

Он все еще колебался, и тут грузовик, не новый «Соболь» с синей кабиной и белым цельнометаллическим кузовом, показался из-за угла. Мигая оранжевым указателем поворота, он причалил к бровке тротуара и остановился. Издалека, да еще сквозь забрызганное водой покатое ветровое стекло, лица водителя было не разглядеть. Видно было только, что он в кабине один, и что на переносице у него, несмотря на пасмурную погоду, красуются темные солнцезащитные очки.

«Конспиратор хренов», — с облегчением подумал рыжеусый о татарине. Причина небольшой задержки стала очевидной, когда он увидел поцарапанный, треснувший бампер. От мелких аварий никто не застрахован, особенно в Москве. И особенно такой, с позволения сказать, водитель, как этот казанский уголовник. Хорошо еще, что этому барану удалось уладить дело на месте. Подумать страшно, что было бы, вмешайся в дело доблестная столичная ГИБДД…

Двигатель грузовика замолчал. Рыжеусый сын некогда братской Украины сложил свой старый китайский зонтик, цвет которого вызывал из глубин памяти полузабытый анекдот о Вовочке, который, собираясь на новогодний карнавал, заявил, что наденет коричневый костюм, будет дерьмом и изгадит весь праздник. Бросив на грузовик последний внимательный взгляд, украинец вместе с толпой пассажиров вошел в широкие двери станции метро «Лубянка». Он полностью разделял мнение знаменитого на все постсоветское пространство Вовочки: настало самое время хорошенько обгадить кое-кому малину.