Черный призрак - Владимир Лосев

— Черепахи? — Настя посмотрела на меня удивленно. — Ты ничего не путаешь? Насколько они большие, как выглядят? Есть ли у них какой-нибудь знак на панцире?

— Они были огромными, метров пять длиной, а весили много тонн. — Я закрыл глаза, вспоминая. — Черепахи не погружались, они передвигались по болоту, ноги как раз позволяли им находиться выше уровня воды. Никаких знаков у них на панцире нет, только серая полоса там, где находится позвоночник. С каких пор тебя стали интересовать детали чужого сна?

— Ты ничего не понимаешь. — Настя нахмурилась. — Лабиринт не место для спящих, сны там не сны, а нечто другое.

— И что же?

— Это вполне могло быть реальностью. Черепахи разговаривали с тобой?

— Как могут разговаривать черепахи? — удивился я. — У них не приспособлено горло для воспроизведения звуков.

— Может, как-то по-другому?

— Как можно говорить по-другому, да еще во сне? — Я снова задумался, вспомнил, поежился от ощущения, что схожу с ума, и отрицательно покачал головой. — Не могут черепахи быть величайшими пророками во вселенной и телепатами. Чушь это все!

— Выходит, ты все-таки разговаривал с ними?

— Я пытался…

— Мыслящие черепахи действительно существуют и в самом деле обладают даром видеть будущее. Когда-то мои предки ни одного дела не начинали, не посоветовавшись с ними, только после того, как лабиринт закрылся, мы перестали прибегать к их помощи.

— Ты хочешь сказать, что все, что со мной происходило, было реальностью?

— Трудно различить, что реально, что нет. Наши ученые считают, что видения, которые посещают нас в лабиринте, не являются случайными, обычно нам всем показывают картины из нашего будущего или прошлого. Мне, например, когда я лежала и задыхалась, однажды привиделся ты.

— Что?!

— Тогда мне было двенадцать лет, естественно, не поверила в твое существование, посчитала тебя обычным кошмаром, а вот теперь ты сидишь передо мной и усмехаешься, словно и на самом деле понимаешь что-то.

— Я — кошмар?

— Так и есть. — Девушка ласково улыбнулась, отчего ее слова потеряли обычный обидный смысл. — А еще тупица.

— Можешь считать, что тебе удалось меня обидеть. — Я решительно встал и направился к двери. — Пойду плакать в свою комнату.

— А я пойду расскажу отцу о том, что ты живой, а то он сам не свой, страдает, винит себя.

— Пусть переживает, он же хотел, чтобы я пошел в лабиринт. Ты тоже желала моей смерти, раз меня туда оправила.

— Дурак!

— Точно, это мое второе имя, первое — тупица. — Я вышел из кухни, жаль дверьми здесь нельзя хлопнуть, поэтому получилось не так эффектно, как хотелось. — Теперь из комнаты не выйду, как ни проси.

— И не выходи, никто не станет плакать, сама приду…

Вот и разговаривай с женщинами. Как ни старайся, последнее слово всегда окажется за ними. Расстраиваться все равно не стану. Не до этого. Подумать надо над тем, что она сказала. Если черепахи не кошмар, а реальность, то получается, что и на самом деле побывал на их планете? Или это произойдет в будущем, если верить Насте? В прошлом-то у меня точно ничего такого не было. Никто меня не звал Черным призраком, и никто никогда не водил по лабиринту.

Я прошел по коридору, дотронулся до знакомого знака, каменная плита отодвинулась. Вошел внутрь, добрался до ложа и с вздохом облегчения рухнул на него.

Как мне хотелось заснуть и больше никогда не просыпаться!

Как же устал от всего, что здесь происходит! Хочу домой! Сейчас! Немедленно!

Я закрыл глаза. Не стоило этого делать, потому что в то же мгновение снова оказался в лабиринте у входной арки. Утешало лишь то, что было это не по-настоящему. В реальности я спал в своей комнате, поглаживая набитый живот.

В последнее время, кажется, окончательно разучился отличать реальность от кошмаров: могу думать, что сплю, а на самом деле, наоборот, живу, и очень бурно. Сейчас надеюсь, что это все-таки сон, иначе придется считать, что и мой обед с Настей тоже мне приснился, а на самом деле лежу сейчас в лабиринте и медленно подыхаю.

Я сделал шаг вперед: во сне все просто, можно не бояться, ничего с тобой не произойдет. В крайнем случае проснешься от собственного крика, когда станет чересчур страшно. Конечно, мне бы хотелось увидеть что-нибудь другое, например, ночь с Настей, но… что тут сделаешь, не мы выбираем видения, они приходят к нам сами.

Итак, направо или налево? Направо — тебя прижмет к земле повышенная гравитация, налево — дышать нечем.

Правда, во сне можно сходить и в одну сторону, и в другую, и ничего с тобой не произойдет.

Я пошел направо. Меня прижало к земле уже через три шага; только осознание того, что это происходит во сне, а не наяву, позволяло мне двигаться дальше. В реальности меня бы, наверное, уже раздавило, а так удавалось ползти, понемногу, по сантиметрам, ничего не видя перед собой, хватаясь руками за каждую выемку в камне.

Дышать было нечем и здесь, легкие от чрезмерной тяжести просто не могли полностью раскрыться. Хорошо, что во сне не нужно много воздуха.

Постепенно давление стало ослабевать, а еще через пару метров я смог приподняться выше непроницаемой для взгляда пелены и разобраться в том, куда иду.

Передо мной находился тупик. Точнее, арка впереди имелась, но прохода в ней не было. Впрочем, если приглядеться, что-то можно разглядеть.

Странное зрелище. Под огромными камнями, поставленными друг на друга, клубилась чернота ночи. Нет, еще темнее и страшнее — какая-то жуть.

Мое подсознание подсказало — передо мной сияла непробиваемым мраком самая настоящая черная дыра, с огромной гравитацией, не позволяющая вылететь даже маленькому лучику энергии.

Астрономы и находят такие дыры по возмущениям, которые те оказывают на другие звезды, увидеть их невозможно, потому что трудно найти черную кошку в темной комнате…

Мне не захотелось проверять, что находится за чернотой, даже во сне. Страшная это штука — черная дыра. Интересно, кому из строителей лабиринта пришло в голову проложить проход туда? Какая дикая фантазия его преследовала? Ясно же, что там живет смерть для любого существа.

Я распластался на камне, прижатый огромным давлением, с трудом повернулся и пополз обратно.

Но в этот раз было легче: когда прошел один раз, второй проходить проще, потому что знаешь, что выдержишь.

И в первый, и во второй раз сердце едва билось, качая тяжелую кровь.

В глазах помутилось, ничего перед собой не видел, но полз в правильном направлении, хотя и очень тяжело. Если бы не считал это сном, то не смог бы, а так из последних сил дополз, встал и посмотрел на себя.

Мое тело превратилось в сплошной кровоподтек, красноватые жилки порванных капилляров разбежались по всей коже, образуя странные рисунки, похожие на татуировку.