Мародер - Белла Ди Корте

— Этот дом принадлежит твоей семье?

— Мне, — сказал я, наблюдая за выражением ее лица. Ее шея покраснела. Казалось, Кили нужно было многое мне сказать, но она ушла в отрицание. Ее гнев подкрадывался к горлу, деваться было некуда, так как она отказывалась говорить то, что на самом деле было у нее на уме.

— Раньше он принадлежал моим бабушке и дедушке.

— Где я буду спать?

Я кивнул в сторону главной спальни.

— Со мной.

— Нет, — сказала она, собираясь забрать свою сумку, но я протянул руку, чтобы остановить ее. Она позволила сумке со звоном упасть на пол. — Я всего лишь выполняю свою часть сделки. Я ужинаю с тобой. Вот и все, Келли.

— Ты не ешь, — сказал я.

— Знаю.

Она выглядела чертовски тощей. Я выглядел усталым, как сам дьявол после того, как он попытался обратить в свою веру твердолобую женщину. Наши внутренние войны наконец-то вышли на физический уровень.

Какого хрена мы делали?

Какого хрена делал я?

Как я вообще сюда попал? Заботясь о том, ела ли эта женщина со мной или нет. Заботясь о том, спала ли эта женщина со мной или нет.

Мне было не все равно, потому что внезапно она ощущалась жизненно важной для меня. Как спасительная благодать с глазами, излучающими небесный свет, и ядоточивым языком, которая имела надо мной опасную власть. Ее присутствие смягчало мою настороженность, словно колыбельная, но ее характер, ее стержень заставляли меня ей доверять.

Я доверял ей.

Всецело.

Даже несмотря на то, что она чертовски ненавидела даже мысль обо мне в этот самый момент времени.

Я доверял этой женщине.

Что, черт возьми, я с собой сотворил?

Мешок с костями, без сердца, но она все еще хотела меня таким, какой я есть. Она ненавидела то, что приняла меня. Она ненавидела то, что любила меня без всяких ожиданий. Она любила меня, несмотря на то, что, по ее мнению, я делал неправильно.

Ее любовь придавила ее ненависть, поставила на колени, заставив мою жену кричать от гнева, прежде чем она простила, а затем взмолилась о пощаде.

Она любит меня.

Я украл ее сердце, по-настоящему не понимая последствий того, что я действительно претендую на такое сердце, как у нее.

В этом смысле любовь была подобна смерти. У нас не было возможности принять обоюдное решение.

Осознание этого вызвало шок в моей груди и вырвало меня из вихря моих мыслей. Я моргнул, осознав, как пристально я на нее смотрел. Мне следовало бы одернуть себя от того, чтобы сделать это снова, не позволить Кили полностью поглотить меня.

— Келли, — сказала она, огрызаясь. Жар переместился с ее шеи, окрашивая щеки. — Выражение твоего лица.

— Я для тебя отнюдь не открытая книга, — сказал я, хотя знал, что все с точностью наоборот.

Как чертовски опасно — даже мой старик не мог читать то, что было написано у меня на лице. Мой близнец. Он был единственным, для кого я был раскрытой книгой.

Она прищурилась, тыкая в меня, водя пальцем слева направо.

— Очень даже открытая. И мне не нравится то, что я почувствовала после.

Затем она погрозила мне пальцем, как будто я был непослушным ублюдком.

— Просвети заблудших.

— Ты кое-что понял.

— И что?

Она приложила руку к шее, вероятно, чтобы охладить жар.

— Я достаточно взрослая, чтобы признать, что знаю, что это значит, но я отказываюсь говорить об этом. Потому что это… — она провела рукой между нами, — это то, что есть. Я думала, что то, что есть между нами, куда-то приведет, но я ошибалась. Чертовски ошибалась.

Я указал ей за спину, в сторону главной комнаты.

— Твоя комната.

— Я не буду с тобой спать.

— Я собираюсь занять другую комнату.

Она постояла там с минуту, уставившись на меня, ожидая, поэтому я взял ее сумку и свой чемодан, прошел мимо нее, оставив ее сумку у двери спальни.

— Будь готова к восьми, — сказал я. — Ужин.

— Я устала, — сказала она.

— Я подожду.

• • •

Она была готова ровно к восьми.

Я сомневался, что Кили была голодна, только пытаясь доказать, что я ошибаюсь, если предполагал, что она заставит меня ждать до рассвета, чтобы поужинать.

Она уставилась на меня, а я уставился на нее.

Кили была одета во все черное, и цветом своих волос она напомнила мне пожар посреди ночи. А эти небесно-голубые глаза… мои небеса были окрашены красным.

— Не важно, сколько ты на меня будешь так пялиться, я не поддамся на это, Келли.

Она заправила непослушную прядь за ухо, на мгновение ее обручальное кольцо блеснуло на пальце. Указательным пальцем она вытерла уголок глаза. Затем снова посмотрела на меня.

— Пустая трата времени.

— Тратить его на меня, — произнес я.

— Нет. — Она покачала головой. — На то, что между нами — надежда на то, что наши отношения могут развиться. Я принимаю тебя. Это. Таким, какой ты есть. Потому что, хочешь верь, хочешь нет, но какое-то время мне казалось, что все идеально. Как и должно было быть. Даже с учетом тех поганых обстоятельств, которые привели тебя ко мне. — Она коснулась точки пульса у себя на шее. — Но когда я смотрю на Сиси и Райана, то с чистой совестью не могу согласиться с тем, что добавляю яд в то чистое, что еще может быть. Не в таком виде. Не тогда, когда речь идет о моих родных.

Прежде чем я успел что-то сказать или она снова увидела правду на моем лице, она вихрем пронеслась мимо меня. Ее обычный аромат смелой девочки изменился. Теперь он стал металлическим.

То был запах ее крови. Она будто вскрыла вену прямо у меня на глазах, даже не ожидая, что я наложу швы, а сделала это потому, что верила в дело, которое, по ее