Падший - Павел Корнев

— К чему надо подталкивать меня теперь? — продолжил я расспросы.

— Ты отработанный материал, Леопольд! Никаких больше инструкций, просто удержать в городе! Полиция справится с этим и без нас! Очень удачно нашли тело индуса, не находишь? — хрипло рассмеялся гипнотизер и сразу зашипел от боли. — Отпусти…

Не ослабляя хватки, я склонился к нему и веско произнес:

— А теперь слушай меня внимательно. Ответ на следующий вопрос определит твою судьбу. Соврешь — ничем хорошим это не кончится. Понял? Моргни, если понял.

Маэстро моргнул.

— Как меня нашли? И почему именно я? Почему не побоялись поджечь дирижабль?

Гипнотизер произнес одно только слово:

— Цюрих!

Я шумно выдохнул.

— Так это был ты? Ты подослал убийцу?

— Я! — спокойно подтвердил Марлини. — Ничего личного, просто ты поломал мой величайший замысел, и я никак не мог выкинуть это из головы. Это разъедало меня день за днем, лишало концентрации, мешало думать. Сокамерник предложил решение — и оно меня устроило. Его связи, мои деньги… Ты должен был умереть!

— Но все пошло не так…

Гипнотизер рассмеялся:

— Получив три пули в спину, ты встал и выпотрошил стрелка голыми руками. Меня это впечатлило. Весьма впечатлило! Я не стал торопиться с повторной попыткой и поместил тебя в колоду для будущих раскладов. И мой час пришел! Месть — блюдо, которое стоит подавать холо…

Марлини осекся на полуслове, заерзал, задергал связанными руками, выпучил глаза. Я досчитал до трех и лишь после этого перестал сдавливать его шею.

— Подробнее! Расскажи подробнее, с какой целью ты вовлек меня в это дело!

Гипнотизер какое-то время хрипел, разевая рот, потом с ненавистью глянул на меня и сказал:

— Мой наниматель искал малефика. Того, кто сумеет взять силу инфернального создания и переправить ее дальше. Но малефик — это слишком опасно. Они же полные психи, у меня бы просто не вышло держать одного из них под контролем! И я предложил твою кандидатуру. Я ведь знаю, что ты на такое способен. Я все о тебе знаю!

— Заткнись! — потребовал я, обдумывая услышанное.

Взять силу демона Максвелла и передать ее…

Кому? Как? Зачем? Вопросов только прибавилось.

А гипнотизер не унимался:

— Ты для меня как открытая книга, мальчик! Мне ничего не стоило побудить тебя отправиться в Новый Свет нужным маршрутом и в нужное время. А варьете? Ты еще не понял, зачем стюард поставил в дирижабле пленку с выступлением Айседоры Дункан? В самом деле не понял? Да чтобы ты увидел плакат и поплелся в «Три лилии», как баран на убой! В твоем сознании — прорва моих закладок! И ты никогда не узнаешь, что сделал по собственному усмотрению, а что приказал сделать я!

— Закрой рот! — потребовал я, пытаясь унять сердцебиение. Мне сделалось нехорошо, на лице выступил пот, беспрестанная болтовня Марлини породила невыносимую мигрень.

— Но я могу помочь, — вкрадчиво предложил гипнотизер. — Хочешь узнать все мои ходы? Мы можем договориться. Поверь, это выгодно нам обоим!

— Поверить тебе? Прирожденному лжецу? Я еще не выжил из ума!

— Есть тетрадь, — сознался Марлини. — Мой дневник. Там записано все. Ты ведь хочешь узнать, кто простил тебя сам, а на кого пришлось повлиять? И кому нравишься ты, а кому — созданный мною образ? А разобраться в собственных чувствах? О, над ними пришлось изрядно поработать! И еще я подскажу, как добиться любви той рыжей штучки, дочери главного инспектора. У нее в голове я тоже изрядно покопался…

Маэстро был искусным манипулятором, но он ничего не понимал в страхах. Для него на первом месте стояла собственная исключительность, ему во что бы то ни стало требовалось контролировать все вокруг. Меня же незнание некоторых вещей вполне устраивало. И если преодолеть какие-то застарелые фобии и постыдные слабости помогло чужое вмешательство, я не видел в этом ничего плохого. Скорее расценивал подобное как помощь психоаналитика. Раз люди платят немалые деньги за встречи с Юнгом и Фрейдом, чего стесняться мне? Абсолютно нечего.

И если нечто случилось помимо моей воли, так какого черта! Результат есть результат! И самое главное — я ничего не хотел менять. Пусть все остается как есть. Я всем доволен. Меня все устраивает. Не хочу ничего знать.

Но ничего этого объяснять гипнотизеру не стал, просто стиснул пальцы. Маэстро засипел, дернулся, засучил ногами, но очень быстро обмяк, темные глаза помертвели, да и сам он стал… несколько неживым.

После этого я уселся на кровать и принялся отстраненно вытирать руки носовым платком. Невесть откуда взявшийся лепрекон осторожно подступил к гипнотизеру, попытался нащупать пульс, не смог и уставился на меня.

— Драть! — сдавленно выдавил он из себя. — Да ты убил его! Лео, ты убил его!

Лепрекон опрометью кинулся к окну, за стебель, вместе с корнями и землей выдернул из горшка герань, и его вырвало. Опустив растение обратно, коротышка обернулся и вытер рот рукавом грязного зеленого камзола.

— Ты хоть понимаешь, что вообще натворил? — простонал он. — Ты не защищался, не пытался остановить преступника, не слетел с катушек. Лео, дело даже не в деньгах, ревности или мести! Ты просто взял и убил.

— Ну да, — спокойно подтвердил я. — Просто взял и убил. Он больше не залезет в мою голову. Никто больше не залезет.

— Кретин! Ты убил его из-за страха! Первый раз ты убил из-за своего страха! Позволил ему решать за тебя! С твоим-то талантом! Ты совсем спятил?!

Я лишь передернул плечами.

Лепрекон был кругом прав. Я испугался, что маэстро продолжит манипулировать мной. Испугался узнать правду. Испугался и позволил страху взять над собой верх.

Ничем хорошим это кончиться не могло.

Но какой у меня был выбор? Что еще оставалось делать?

Так я у лепрекона и спросил. Тот не стал ничего отвечать, лишь выругался и ушел на кухню. Удивительная немногословность. Наверное, просто побоялся вылететь в окно.

Накатило головокружение, я размеренно задышал, стараясь успокоиться. Потом заставил себя выбросить из головы совершенно неуместные сейчас душевные терзания, встал с кровати и поднял с пола электрический метатель.

Из кухни с пузатой бутылкой вернулся лепрекон. Он с отвращением посмотрел на этикетку, скривился:

— Клубничный ликер! Драть! Натурально извращенцы! — но все же запрокинул голову и приник к горлышку, вливая в себя сладкую крепкую дрянь, а когда раздался стук в дверь, поперхнулся и забрызгал ликером половину комнаты.

— Откройте, полиция! — рыкнули из коридора, и сердце у меня ухнуло в пятки, но лишь на миг, от неожиданности.

Вызванные из-за громкого хлопка констебли явно полагали происходящее банальным семейным конфликтом, иначе попросту выломали бы дверь, поэтому я ухватил пребывавшего в бессознательном состоянии мима под мышки, перевалил его через подоконник и скинул прямиком в цветник.