Путь кенгуренка. Поймайте мне колобуса - Джеральд Даррелл

устроим там базу и отправимся на склоны Попокатепетля за вулканическим кроликом.

Мы вырвали «лендровер» из рук присмиревших таможенников, рассортировали багаж и оставили на хранение в диковинном отеле «Мокамбо» те вещи, без которых пока могли обойтись. Завершив приготовления, ранним утром мы взяли курс через Мексику к тихоокеанскому побережью и дальше, к границе Гватемалы.

Не помню, чтобы где-нибудь еще на свете мне довелось за столь короткий срок наблюдать такое разнообразие ландшафтов. Сперва – субтропические равнины под Веракрусом, со множеством речушек и проток. Здесь видимо-невидимо птиц. Над шоссе проносились огромные стаи челнохвостых грачей с коротким, тяжелым клювом. На изобилующих водорослями протоках по зеленому плавучему ковру расхаживали яканы – своеобразные птицы с длинными пальцами ног. С первого взгляда якана можно принять за шотландскую куропатку. Но когда они, спугнутые машинами, снимались с воды и улетали прочь, становились видны болтающиеся длинные пальцы и в воздухе мелькала лютиково-желтая «подкладка» крыльев.

Мы видели также много челноклювов. Из всех околоводных птиц у них, по-моему, самый скорбный вид. Тяжелый, широкий клюв, большие грустные глаза; сидят на деревьях, уткнувшись клювами в грудь, – ни дать ни взять траурные сборища собратьев диснеевского утенка.

Деревни и города на нашем пути – мерцающее голубое марево жакаранд, а дома будто придавлены к земле пурпурными, розовыми, оранжевыми, желтыми и белыми плетями бугенвиллей.

Потом начался подъем, и пошли леса почти тропические. С ветвей свисали каскады зеленовато-серого мха; стволов подчас не было видно из-за орхидей и других эпифитов. Крутые обочины затканы гобеленом из кустарников и травянистых; выделялись заросли крупного папоротника. Восхищаясь пышной и разнообразной флорой, я проклинал свое невежество в ботанике.

В этой волшебной пуще нас застиг дождь, да такой, какой только в тропиках бывает. Небо поливало землю мощными струями, и грунтовая дорога живо превратилась в коварное месиво, а видимость сократилась до нескольких десятков сантиметров. Джеки, Дорин и Шеп ехали на «лендровере», мы с Пегги и Диксом – впереди, на «мерседесе». Мы намеренно избрали такой порядок, чтобы «лендровер» мог выручить «мерседес», если тот вдруг застрянет. И когда серая завеса воды свела видимость к нулю, я решил поискать утешения в премилом путеводителе, который мне посчастливилось раздобыть в Мехико.

– Мы не попадем в Акапулько? – Я еще плохо разбирался в географии Мексики.

– Нет, – мрачно ответил Дикс. – И туда вообще не стоит ездить – заурядный курорт.

– А если верить этой книге – восхитительное место. Послушайте: «Своеобразная топография местности создает захватывающие панорамы: тихие бухты и заливы с кристальной водой, пляжи, о которые разбиваются могучие волны. Вода теплая, климат мягкий, ласковые ветры, температура почти весь год на уровне двадцати пяти градусов тепла, так что одеваться следует легко. Почти всегда светит солнце, поскольку дожди обычно выпадают ночью. Местные жители придерживаются старинных обычаев, особенно в одежде».

– Чудесно! – подытожила Пегги. – Как жаль, что мы туда не попадем.

В эту минуту случился прокол, пришлось нам с Диксом выходить, чтобы менять колесо; правда, бо́льшую часть работы выполнил Дикс. Мы вернулись в машину промокшие насквозь и продолжали двигаться под проливным дождем со скоростью улитки. Вытерев голову, лицо и руки, я снова взялся за путеводитель.

– А вот сюда мы непременно должны попасть, – сказал я. – Послушайте: «Благодаря умеренному климату, ясному небу и обилию солнечных дней это место можно считать идеальным для отдыха. Гостеприимство и дружелюбие местных жителей позволяют гостю чувствовать себя как дома, покой и тишина – подлинный бальзам для души всякого, кто ищет уголок, где можно дать отдых издерганным нервам после распространившегося почти повсеместно беспокойного образа жизни. Советуем посетить церковь и колоритную главную площадь, а также местный базар».

Наконец дождь прекратился, а затем кончились тропические дебри, и мы – такова уж своеобразная природа Мексики! – без всякого перехода очутились в горном сосновом лесу. Пользуясь прояснением, решили сделать привал, чтобы выпить кофе, предусмотрительно припасенный Джеки. Десять минут назад мы изнывали от тропического зноя, здесь же было так прохладно, что пришлось надеть всю теплую одежду, какая нашлась в машине.

Дальше дорога взбесилась, пошла выписывать кривые вверх-вниз по долинам и крутым косогорам. И меня все больше поражала растительность. В долинах – пышные тропики, а через несколько минут извилистого подъема – опаленные жгучим солнцем сухие плоскогорья, на которых вытянулись шеренги деревьев с изумительными шелковисто-красными стволами и совсем без листьев. К тому же стволы и сучья такие корявые, что кажется, вас километр за километром провожает застывший в причудливых позах кордебалет. Новый поворот – и вдруг красные стволы пропали, стоят такие же кривые, но с серебристо-серой корой, отливающей металлом в солнечных лучах. И тоже без единого листочка.

За следующим поворотом деревья вовсе исчезли, пошли огромные кактусы высотой до шести-семи метров. Странный вид придавали им ветвистые стебли, будто на склоне горы выстроились полчища зеленых канделябров. Черными крестиками в голубом небе медленно кружили какие-то хищники, а дорогу то и дело галопом пересекали погоныши – небольшие птицы с хохолком, длинным хвостом и огромными плоскими лапами. На бегу они чуть не касаются лапами клюва, и вид у них такой целеустремленный, точно они вознамерились побить мировой рекорд на полторы тысячи метров.

Обилие птиц и богатейшая растительность вызывали во мне желание почаще останавливаться, но я знал, что это недопустимо: срок нашего пребывания в Мексике ограничивался суммой, которую нам неохотно разрешил вывезти Английский банк. Мы вели гонки со временем.

Дорога привела нас в городок Туле. К моему удивлению, Дикс затормозил у ограды маленького парка, посреди которого стояла маленькая церковь. Следом за нами остановился и «лендровер».

– Зачем мы остановились? – осведомился я.

– Чтобы посмотреть Дерево, – ответил Дикс с присущей ему мрачностью. – Пегги просила.

– Какое еще Дерево?

– Как, ты не знаешь? – горячо воскликнула Пегги. – В Мексике нет человека, который не приехал бы посмотреть это дерево.

Я поглядел на дорогу. Если не считать играющих в пыли трех большеглазых девчушек в рваных платьицах – ни души…

– Что-то непохоже, чтобы туристы валом сюда валили, – заметил я.

– Но ты непременно должен посмотреть на него, – настаивала Пегги. – Должен, понимаешь! Это одно из самых старых деревьев в мире.

– Ну, в таком случае, конечно, посмотрю.

Выйдя из машины, я услышал диковинную музыку – попискивала флейта, бухал барабан. Мы вошли через ворота в парк и увидели нависшее над церквушкой, защищенное надежной оградой Дерево. У меня дух захватило. Мало того что оно оказалось на редкость высоким (хотя, по чести говоря, я видывал деревья и повыше) – еще больше поражал его