Кодекс воровской чести - Вячеслав Жуков

Рязанцев кинул под ноги парням гранату, при этом сам успел прыгнуть за кресло.

В комнате раздался оглушительный взрыв, от которого в окнах квартиры повылетали стекла. Несколько осколков, легко вспоров обшивку кресла, достали Рязанцева. Откашлявшись от едкого дыма, он увидел обоих парней. Основная доза смертоносных осколков досталась им, обезобразив тела.

Рязанцев попытался встать на ноги. Придерживаясь руками за спинку кресла, кое-как поднялся, глянул на себя и увидел, что он весь в крови. Сейчас бы ему, немедленно следовало бы обратиться в больницу. Только не получится. Нельзя. Там сразу сообщат в ментовку про такого раненого.

Пошатываясь, он перешагнул через трупы парней и, придерживаясь руками за стены, вышел в коридор, не думая о том, куда направляется. Единственное, чего ему сейчас не хотелось, это стоять на месте. Казалось, как только он перестанет двигаться, обретет состояние покоя, это неминуемо приведет к смерти. Поэтому надо двигаться. И не важно куда.

В коридоре он увидел блондинку с перепуганным лицом. Как кошка царапает лапкой по двери, так и она шарила рукой, пытаясь открыть замок.

Он сунул руку во внутренний карман пиджака, где лежал пистолет. Достал его. Рука дрожала, и он с трех метров не мог нормально прицелиться в нее. Нажал на курок. Выстрелил, и не попал. Пуля пролетела мимо, угодив в шкаф, стоящий в прихожей для одежды.

Еще раз выстрелить он не успел. Девушке удалось справиться с замком, и она с визгом выскочила из квартиры на лестничную площадку.

– Сука! – выдохнул Рязанцев изо рта скопившийся горький от пороховых газов воздух. – Убью.

Он шагнул на лестничную площадку и увидел бежавших снизу людей. Сначала не разобрал, кто это. Лица у всех них сливались во что-то уродливое и непонятное. И только когда один из них подошел вплотную, он узнал в нем майора Туманова.

– Ты? Майор? – едва внятно произнес Рязанцев, поднимая руку с пистолетом на уровне груди Туманова. Дрожащим пальцем он со всей силы давил на курок, но выстрела не было. При этом сам майор стоял и смотрел в глаза Рязанцеву. И рука, держащая пистолет, дрогнула, опустилась.

Оказавшийся рядом лейтенант Ваняшин вырвал из трясущейся руки Рязанцева пистолет.

– Навоевался, ковбой? – сказал Туманов.

Рязанцев поднял голову, и впервые за все время пожалел, что остался жив.

Словно догадавшись, о чем сейчас он подумал, Туманов усмехнулся:

– Вот будет радость для Вождяева. А то он уже заскучал без тебя. Сейчас мы тебя отправим в больницу. Там тебя подштопают. Потом мы тебя перевезем в тюремный санаторий для окончательной поправки. Вам для полной компании не хватает еще одного человечка. Но я думаю, дело за малым. Скоро и он пополнит вашу компанию. А пока, давай, шевели копытами вниз.

Грек с Ваняшиным не отказали Рязанцеву в помощи.

– Дорогой ты наш, – схватил Грек его под руку.

Ваняшин цапанул его с другой стороны под руку.

– Долгожданный, – подхватил лейтенант, начатое капитаном, – ты у нас сейчас бегом побежишь. А не побежишь, мы тебя с лесенки спустим.

– За руки, за ноги, и вниз, – вторил ему Грек, довольный, что им удалось наконец-то задержать человека, за которым они столько времени гонялись.

– Я бы с этой гнидой возиться не стал, – говорил Грек про Рязанцева, которого увезла машина «скорой помощи». – Под шумок ему дыхалку перекрыть и все.

Туманова раздражало, что Грек старается казаться тупым. Ведь на самом деле отлично понимает все, но сейчас дает волю неприязни к преступнику. Лично Федору этот Рязанцев тоже далеко не симпатичен, но они не беспредельщики, а люди, которые стоят на страже закона.

– Не то говоришь, Грек. Он же у нас главный фигурант уголовного дела. Вот полежит в больнице, и глядишь, раскается в грехах, – попробовал Федор увещевать Грека, но не тут-то было. Усатый капитан скроил ехидную рожу, скрутил большой кукиш и поднес его к лицу майора.

– Во, видал? Чтоб он покаялся во всех своих грехах. Да никогда в жизни. Я такую породу людей знаю. Его же по глазам видно. Глаза у него – волчьи. А потом, как не крути, Николаич, поп из тебя никудышный, хотя твой кулак и получше всякого кадила будет. Но и он понимает, что грехи ты ему не отпустишь. Правда, Лешка? – обратился Грек за поддержкой к Ваняшину.

Лейтенант осматривал переднее левое колесо, постукивая по нему ногой. И на обращение Грека, отреагировал по-своему:

– Отвали, Грек, со своей философией.

Капитан не упустил возмутиться:

– Почему, это отвали? Вам с Тумановым не нравится, потому что я прав. И показания одного Рязанцева, ничего не стоят. Вот, если бы был жив заказчик, вор в законе Китайцев. Тогда бы другое дело.

– А с чего ты взял, что он мертвый? – с возмущением в голосе, спросил майор Туманов.

Грек с минуту молчал, хлопая на Федора своими черными глазами. Издевается, что ли майор? Иначе с чего бы задал такой идиотский вопрос. Или с памятью у него не все в порядке. Так, или иначе, но Грек решил напомнить Федору про труп найденный в лесопарковой зоне.

– Ну, как же, Федор Николаич? Ты забыл что ли? В Измайловском парке лесники головешку нашли. Пиджачок там валялся, а в нем, в кармане, документики, на имя Китайцева Валентина Павловича.

Федор улыбнулся так, что Греку стало нехорошо. Вроде бы, о серьезных вещах идет разговор и не до улыбок тут. И не понятно, чего майор скалится.

Туманов решил разъяснить:

– Вот этот пиджачишка-то, как раз и вызывает у меня подозрения. Его словно нарочно кто-то подкинул, чтобы мы поверили, что тот сгоревший, никто иной, как Китаец.

Грек был годами постарше Туманова, поэтому по отечески обнял майора и сказал:

– Федор, как ты помнишь, в карманах пиджака были не только документы. Там были и ключи от квартиры. И доллары. На пальце трупа – перстень с бриллиантом. И золотые часы. Ты же сам видел эти предметы у Китайцева, когда мирно беседовал с ним в бильярдном зале на втором этаже ресторана «Северное сияние»? Так ведь? Вспомни.

Туманов согласно кивнул. Отрицать не имело смысла. И перстень, и часы эти, он действительно видел у вора в законе Китайцева.

– Но к этим атрибутам, с которыми вор не расставался по жизни, не хватает маленькой детали…

Грек нахмурился.

– Какой еще детали? О чем ты, майор? – спросил Грек.

– Трубки. Вор никогда не курил сигареты и папиросы. Он всегда курил трубку. Даже когда сидел на зонах и в тюрьмах, трубка была с ним. Если тебе не изменяет память, именно об этой особенности, как привычке, нам рассказывала его гражданская жена Ольга Романюк.

На этот раз память немного подвела Сан Саныча. Он старательно силился вспомнить, что им говорила толстушка, когда они с Тумановым сидели за столом в ее квартире. Что-то она лепетала про трубку, но подробности Грек вспомнить не смог. Сказал несколько виновато: