Бот - Максим Кидрук

Тимур задумался, формулируя в уме предложение, а затем написал:

|► Рядом со мной сидит бот. Я буду показывать рисунки ему. Хорошо?

◄| ДА БОТ ВИДИТ ТОЛЬКО ПУСТЬ РИСУНКИ БУДУТ ХОРОШИМИ ИНАЧЕ КТО-ТО УМРЕТ

— Вот опять, — отметила Лаура, — оно не сказало «я вижу». Вместо этого — «бот видит».

— Не хочу вмешиваться, но… где, черт возьми, твои рисунки, Тимур? — кашлянув, поинтересовался Алан.

Программист откинулся на спинку кресла.

— Включите основной комп.

Лаура потянулась и нажала кнопку «Power» на системном блоке. Тимур спросил:

— Там есть графический редактор? Что-нибудь посерьезнее, чем Microsoft-овский «Paint».

— «CorelDrow» подойдет?

— Годится…

Пока компьютер загружался, Тимур напряженно размышлял. Картинки… Картинки… То, что показывал ботам Хорт, имело на них грандиозное влияние. Вернее, на психосущество. Иначе оно не искало бы Хорта с такой настойчивостью. Лаура сказала, что по своему развитию психосущество близко к трехлетнему ребенку. А что нравится этим чертовым детям? У Тимура не было детей. И в ближайшее время не планировалось. У него даже крестников не было. Он терпеть не мог сопливых спиногрызов и, соответственно, понятия не имел, что им может нравиться. Яркие абстрактные рисунки? Зверушки, птички? Нет, не то. Сомнительно, чтобы психосущество любило смотреть на пушистых зверушек. Что мог показывать ему Хорт? Пейзажи? Фотографии городов? И это вряд ли. Тимур чувствовал, что ответ очень прост. Он где-то рядом. Нужно искать что-нибудь элементарное и незатейливое…

Он и решил начать с простого. Запустив «CorelDraw», нарисовал черный равносторонний треугольник и отправил его на принтер.

Оскар Штаерман находился ближе всего к принтеру. Он вынул лист:

— Я не удивлюсь, если после такого оно захочет треснуть тебя по башке.

— Не мешай ему, — вступилась Лаура. — Он знает, что делает.

Но Тимур на самом деле не знал. Он понятия не имел, что дальше делать.

Взяв листок с треугольником, украинец положил его перед ботом. Ничего не произошло. «Малыш» вертел головой, как юродивый. Взгляд оставался несфокусированным и равнодушным. Тимур с надеждой, почти с мольбой взглянул на экран с чатом. Психосущество молчало.

Но вдруг с ботом произошла перемена. Брови заострились, глаза стали шире, как будто на них нажали изнутри, а зрачки задвинулись вглубь, как внутренний глазок объектива при настройке резкости. Он склонился над листком. Склонился ненатурально, так, будто какая-то невидимая рука схватила его за шею и ткнула носом в лист А4.

Присутствующие напряглись, глядя то на бота, то на экран. Оно молчало, зато бот поднял голову и несколько раз несильно дернул руками, пытаясь развести их в стороны. Несколько раз дергание повторилось. Бот пытался вытащить руки из-за спины.

— Рино, — глядя на «малыша», сказал Тимур. — Освободи ему руки.

Где-то за спиной украинца застонал Штаерман, отходя ближе к выходу.

— Ты хорошо подумал? — поднял бровь Хедхантер. — По-моему, идея — дерьмо.

— Да, подумал.

Хедхантер неохотно развязал петлю, стягивавшую запястья бота. «Малыш» наклонился над столом и начал водить пальцем по листу. Движения были резкими, механичными.

Лаура и Ральф даже рты открыли от волнения.

— Дайте фломастер, — попросил Тимур. — Быстрее!

Тиана достала из ящика стола фломастер и передала его Тимуру. Он снял колпачок и положил маркер на стол перед «малышом». Бот перестал водить по листу пальцем и уставился на предмет, который ему подсунули.

— Он не знает, что с ним делать, — констатировал Ральф.

Тимур взял маркер и провел несколько линий в углу листа, показывая, что этот предмет рисует. Бота даже передернуло, он вырвал из рук программиста фломастер. Потом быстро, не отрывая фломастер от бумаги, нарисовал точно такой же по размерам равносторонний треугольник, симметрично перевернутый относительно первого, и стал его закрашивать. Менее чем через минуту изображение на листе стало таким:

Линии были идеально ровными. Напечатанную часть от дорисованной ботом можно было отличить только благодаря тому, что черный цвет маркера слегка отличался от черной краски принтера. Бот сформировал геометрически правильную шестиугольную звезду. Звезду Давида.

Хедхантер вытянул шею, сконфуженно разглядывая рисунок.

— Это что за фигня?! — заревел он. Кабаньи глазки великана вылезли на лоб. — Этот говнюк хочет сказать, что он еврей? Да они издеваются над нами! Съели половину населения Атакамы, а теперь ноют, что они евреи. А мы, значит, сраные фашисты! Да? — Рино побагровел и брызгал слюной. — Штаерман, ты где? Подходи, поздоровайся с родственником, твою мать!

Тимур почувствовал, как что-то екнуло под сердцем. Даже холодок пошел по груди. Штаерман несмело огрызнулся, Хедхантер что-то заорал в его сторону, но программист ничего не слышал. Рука его потянулась в карман за листком, который они нашли в комнате Хорта. Он уставился на причудливую линию, чувствуя, как мороз переместился из груди на спину. Это не каракули. Это… Тимур напрягся. Сжал память, как простынь, которую выкручивают после стирки. Где-то он уже видел эту линию. Он изучал ее, поскольку она обладает специфическими свойствами. Это было в университете? Нет. Значит, сталкивался, когда штудировал программирование. Он гнался за воспоминаниями, хватая их, вырывая из темноты, и тут из ниоткуда в мозгу проступило: КРИВАЯ ПЕАНО.

— Тиана, дайте мне, пожалуйста, карандаш и лист бумаги. — отсутствующим голосом попросил Тимур. Он боялся пошевелиться, зная, что ниточка воспоминаний может выскользнуть из рук.

Бразильянка выполнила просьбу, достав из ящика стола аккуратно заточенный карандаш и чистый лист А4. Программист положил лист перед собой и уставился в его девственную белизну. Со стороны он напоминал сосредоточенного медиума на спиритическом сеансе. На самом деле парень лихорадочно вспоминал. Любой имеющий отношение к 3D-графике отличается прекрасной зрительной памятью и геометрическим мышлением. Тимур не мог явно вспомнить, что собой представляют кривые Пеано, но мог начать их рисовать и таким образом восстановить в голове необходимую информацию.

Закусив нижнюю губу, Тимур нарисовал квадрат, пользуясь пластиковым ковриком для мыши вместо линейки.

Верхнюю сторону на глаз разделил на пять равных отрезков точками. Затем, опираясь на 2-й и 4-й отрезки, построил два квадрата поменьше, так что второй лежал внутри большого квадрата, а первый — за его пределами. Ту же процедуру проделал с тремя оставшимися сторонами большого квадрата: