Солнышко мое - Виктория Анатольевна Дунайцева

расписания, которое располагалось там же на платформе, девушка узнала, что электричка на Москву отправится через двадцать минут.

В семь часов утра девушка была дома. Там ее встретила взволнованная Наденжда, которой первой удалось узнать о всех злоключениях пленницы. На общем собрании было принято решение о том, что Лиле пока не стоит появляться на людях, до тех пор, пока проблема с долгом не разрешиться.

Юля и Надежда

На следующий день Надя громко объявила подругам, что в техникуме планируется грандиозное мероприятие и они с Юлей туда собрались.

— Кто с нами? — громко объявила Надя.

— Я бы сходила, — подумав сказала Тома, — но с моим пузом меня уже ни в одно приличное заведение не пустят.

— И правильно, Том, еще находишься, когда родишь, — подбодрила ее Надя.

— А ты, Жень? — спросила Надя у подруги.

— Пожалуй я тоже пас. Если хочешь, Надь, вези мне своих парней, Машка с ними давно не виделась. Она так сильно скучает по твоему Мишке, что я диву даюсь, что она в нем нашла?

— Ну скажешь тоже, — засмеялась Надя, — мой Мишка самый лучший парень на деревне, к тому же, в этом году собирается в первый класс.

— Совсем большой, — под играла подруге Тамара.

— Надь, ты там побольше фоткай. Потом все вместе посмотрим. Может кто из наших бывших однокурсников приедет. Интересно было-бы на них посмотреть, — оживленно помечтала Женька.

На том и порешили. Девушки для этого мероприятия купили большую спортивную сумку, уложили туда туалетные принадлежности для ночевки, спортивную одежду и наряды и отправились в путь. На Курском вокзале, после окончания учебы они еще ни разу не были. Оказывается, рядом с этим метро начали строить еще одну станцию, о которой девушки даже не знали.

— Надо же, — сказала Надя: — Кажется, ходишь по Москве и знаешь ее вдоль и поперек, ан нет каждый год, что-то новенькое появляется.

Они дождались своей электрички, уселись в нее и отправились в путь.

— Надь, как у тебя дела на личном фронте, — спросила у подруги Юля, — ты уже с Пашкой сошлась или нет?

— Ой, Юль, с Пашкой у нас все хорошо, но я все время испытываю перед Женькой какое-то чувство вины. Вот как так получилось? Он мне понравился сразу же, но Пашка в мою сторону даже не смотрел, ему нужна была Женька. Она его никогда не любила, в отличии от меня. Жизнь у них не заладилась, они оба не жили, а мучились, Женька ему даже изменила и Пашка ее, ради дочери простил. А потом изменил сам, и Женька на него обиделась. Хотя, по логике вещей, должна была войти в его положение и вспомнить свои косяки. Но этот разрыв принес им обоим только облегчение. Теперь каждый может строить свою личную жизнь как хочет. Вот Пашка и строит, а мне стыдно. Почему?

— Надь, может стоит поговорить с Женькой, а не гулять с ее бывшим мужем втихаря от нее. Она, наверняка поймет,

— Может быть, ну как-то боязно, вдруг обидится. Я пока не могу.

— Я думаю, что твое чувство вины сможет тебя отпустить только тогда, когда Женька встретит свою настоящую любовь.

— Может быть ты и права. А как у тебя с Игорем?

— У нас все просто замечательно. Удивительно все в жизни получается. Вот есть у тебя мужчина, которого ты, якобы, любишь. Ты с ним расстаешься, тоскуешь по нему, миришься и потом снова встречаешься. И другого тебе не надо. А жизнь говорит тебе, постой, дай-ка, я тебе сюрприз подкину, а ты его не принимаешь. Ты зациклена на другом, не на том, который подкидывает тебе судьба. И ты того, судьбоносного, отпускаешь из поля зрения на много долгих лет. А жизнь опять тебе его подсовывает. И тут ты понимаешь, что это и есть твой мужчина. А время то потеряно. Ты жила без него уже много лет, а могла бы гораздо раньше догадаться, что он именно твой навеки. И быть по настоящему счастливой.

— Да. И у меня с Пашкой тоже самое. Сколько лет потеряно зря, а жизнь-то одна. А ты живешь несчастная много лет в поиске своего человека. А он был тут рядом и никуда не уходил от тебя.

— Надь, а Стефан? Он хоть звонит?

— Звонит. Хотел приехать, я не пустила.

— А зря. Он должен видеться с сыном.

— Да ему не сын нужен, а я.

— Не важно, Надь. Ведь это ты ему жизнь испортила, как Женька Пашке.

— Почему, Юль.

— Ну ведь ты его не любила, Надь, а сама себе придумала, что хочешь пожить в Болгарии. Ты не за Стефана замуж выходила, а за Болгарию. А он, может быть, тебя по настоящему любит и сына своего тоже. А ты вдруг поняла, что он не герой твоего романа, и разрушила всю его жизнь. А если бы ты с ним не загуляла? Возможно, он уже давно и счастливо был женат на какой-нибудь болгарской девчонке.

— Значит, — сказала Надя, улыбаясь, — во всем виновата Женька.

— Почему? — удивилась Юлька.

— Потому что она помешала нам быть вместе с Пашкой, за что и поплатился Стефан.

— Бедный Стефан, — засмеялась Юлька.

— Не то слово, — вторила ей Надя.

Смеясь они вышли на платформу «Кучино» и отправились в свой когда-то родной техникум.

Проходя по мостику через реку, Надя внимательно осмотрела территорию и не заметила никаких изменений. Все также река гнала свои чистые воды через искусственные пороги, под одним из которых и было спрятано богатство девушек.

— Все на месте, — отметила Юлька.

— И слава богу, — подтвердила Надя.

Их заселили в одну из комнат общежития на целых две ночи. Многие из бывших студентов приезжали не на один, а на несколько дней в Москву из разных уголков огромной России и техникум входил в положение бывших студентов и предоставлял место для ночевки всем желающим не только на день юбилея, но и на последующие дни.

Народу было достаточно много. Все вокруг гомонили, смеялись и сбивались в стаи. Повсюду были слышны громкие крики и приветствия. Люди встречались, кто-то узнавал друг-друга, а многие нет. Девушки пока никого из своей группы не встретили. Заселившись в общежитие, они решили пройти в здание техникума, так как там через час начинались торжественные мероприятия.

Первым, кого они встретили была Марина Андреевна, их классная руководительница. Она сильно постарела, но выглядела достаточно бодро.

— Здравствуйте мои красавицы, — обратилась она к ним сразу же, как девушки вошли.

— Здравствуйте, Марина Андреевна, — ответила на приветствие Надежда, — вы совсем не меняетесь.

— Да и вы тоже, только