Сонные глазки и пижама в лягушечку - Том Роббинс

Белфорд подчиняется. Вы газуете на восток по Джексон-стрит, потом сворачиваете на север, на Борен-авеню – Белфорд хнычет, что дом совсем в другой стороне, – и останавливаетесь у круглосуточного магазинчика. Там вы покупаете два банановых эскимо и маленький кекс с глазурью, типовой продукт фирмы «Хостесс». Когда вы возвращаетесь в машину и ставите пакет со сладостями у себя в ногах, Андрэ закатывает истерический концерт.

– Почему ты ему не даешь?…

– Потому что еще не заслужил! В этом городе и так хватает тунеядцев. Андрэ пора усвоить: кто не работает, тот не ест.

Белфорд затравленно озирается.

– Куда ты нас везешь?

– В дорогой отель.

– В отель?! Но мы не можем…

– Еще как можем!

Варварийские обезьяны считаются у себя на родине искусными собирателями; их руки достаточно проворны, а большие пальцы достаточно развиты, чтобы срывать виноградины и по зернышку подбирать рассыпанную кукурузу. Эта порода макак также обладает защечными мешками для хранения запасов пищи. У Андрэ мешки выглядят внушительно – в них однажды поместилась коллекция драгоценностей султана Брунея, – и тем не менее вы беспокоитесь, войдет ли туда эта длинная и жесткая штуковина, которую вы только что извлекли из сумочки.

– Во имя всего святого, скажи наконец, что происходит? – восклицает Белфорд.

«Линкольн» припаркован на Терри-авеню, напротив входа в отель «Сорренто» – как раз в том месте, где вы с Даймондом наслаждались полномасштабным секс-контактом в столь тесном замкнутом объеме, что даже два цирковых лилипута, из тех, которые по тридцать штук залезают в малолитражные машины, не согласились бы повторить этот подвиг. Поистине любовь движет мир. А вожделение, наоборот, останавливает. Любовь заставляет время бежать быстрее, а вожделение замедляет его, замораживает, убивает – но не транжирит, не проматывает впустую; просто уничтожает его, аннигилирует, удаляет из континуума, не позволяет своим рабам сделать ни шагу вдоль унылой темпоральной шкалы. Вожделение – это тысячетонная стрелка одометра на приборной панели абсолюта. Хотели бы вы снова запустить процесс чувственного торможения, оказаться внутри грязного кокона, сплетенного вами и Даймондом из сексуально заряженной паутины, изолироваться от жадного голода часов. Если ваша стратегия верна, то события должны происходить с астрономической точностью, ибо график неумолим, развязка близится, а запас вожделения, позволяющего затормозить безжалостный бег минут, увы, исчерпан.

Ядовито-зеленым толстым фломастером, купленным в отделе школьных принадлежностей, вы красите белый наконечник – наконечник старой резиновой клизмы вашей матери. Результат напоминает нефрит не больше, чем последние американские президенты напоминали государственных деятелей, да и вообще при таком освещении понятие «цвет» лишается смысла, однако Конго ван ден Босс, как известно, тренировал своего мартышкообразного ассистента при помощи наглядных пособий, и вы хотите застраховаться от лишних случайностей ведь эта затея и так составлена из сплошных натяжек.

– А теперь, теперь что ты делаешь? – спрашивает Белфорд.

Не отвечая, вы выскальзываете из машины и распахиваете заднюю дверь.

– Андрэ, пойдем! Пойдем с тетушкой Гвен! Сейчас мы повеселимся.

Схватив обезьяну за лапу, вы увлекаете ее на улицу. Оранжевые глаза Андрэ буквально приклеены к пакету со сладостями.

– Нельзя, Андрэ, еще не время. Потерпи! А ты что сидишь, Белфорд? Иди-ка сюда. Я помню, ты рассказывал, как работал Конго, но я уже не помню деталей.

Вы переводите Андрэ через пустынную улицу. Потрясенный Белфорд нагоняет вас у подножия пожарной лестницы, нижняя ступенька которой на целый ярд выше вашей головы.

– Эй, какого ч-ч?…

Продемонстрировав животному свежеокрашенный наконечник, вы указываете вверх, на пожарную лестницу. Потом предлагаете ему эскимо, а когда он протягивает руку, прячете назад в пакет. И снова показываете на пожарную лестницу. Андрэ ждет. Вы вкладываете ему в руку наконечник от клизмы. Какие у него пальцы! Маленькие, живые, сильные…

– Белфорд, не стой, помоги мне! Надо подсадить его на лестницу.

Белфорд смятен и ошарашен.

– Ты что, с ума сошла?! Ты что собираешься делать?

Ваш тоненький сладенький девичий голосок похож на голос клубничного пирога:

– Я хочу, чтобы Андрэ забрался в пентхаус и кое-что принес.

– Да никогда! Ты в своем уме?! А ну-ка вернись в машину!

– Спокойно, не нервничай. Это просто розыгрыш.

– Какой еще розыгрыш?

– Смешной и безобидный. Мне надо, чтобы Андрэ принес наконечник для клизмы.

Вы снова достаете сладости, суете их обезьяне под нос и убираете в пакет. Остается надеяться, что ваш гипотетический жених в угаре беготни по Сан-Франциско пропустил сообщения о природе метода доктора Ямагучи.

– Но зачем? Зачем тебе какой-то… Это что, дурацкая игра в холодно-горячо? – Белфорд, несмотря на сильнейшее потрясение, изо всех сил пытается найти оправдание вашим действиям.

– Я же говорю: розыгрыш.

– Но кого ты разыгрываешь?

– Одного знакомого.

– Мистера Искателя Приключений?

– В общем, да. Можешь называть его так, если хочешь. Завтра утром он улетает из Америки, помнишь? Ну вот, я хочу его немного разыграть.

– Только не впутывай сюда Андрэ!

– Но, милый…

– Если желаешь обмениваться пошлыми туалетными шуточками со своим… дружком – пожалуйста, кто запрещает! Но Андрэ впутывать не смей!! Он этим больше не занимается!

– Да ладно тебе, Белфорд! Это просто кусок резины.

Вы постукиваете обгрызенным ногтем по наконечнику, зажатому в обезьяньей лапке. И опять указываете на пожарную лестницу. Андрэ задирает голову.

– Не важно. Клизма или бриллиант – все равно воровство. У меня годы ушли, чтобы отучить невинное животное от дурных привычек, вколоченных грязным преступником! И я не позволю его снова испортить! Андрэ, иди сюда!

Белфорд тянется к своему питомцу, но обезьяна уворачивается от лопатообразных ладоней, запрыгивает вам на плечи и, больно толкнувшись в шею, пружиной взлетает вверх, на пожарную лестницу.

– Стой! – кричит Белфорд. – Андрэ, вернись!

– Тише, ты весь отель разбудишь.

– Разбужу, да! Весь этот дурацкий отель!!! И полицию позову, если ты не прекратишь эту гнусность! Андрэ!

Обезьяна сидит на нижней ступеньке и не движется. Вы потираете растянутую шею. Белфорд распадается прямо на глазах, как двойной торнадо.

– Все, я зову на помощь… Помогите!!!