В погоне за Солнцем - Ричард Коэн

Этим заболеванием страдают музыканты Арт Гарфанкел и Элтон Джон, не обошло оно и революционеров – таковы Иосиф Сталин, Абимаэль Гусман (лидер движения “Сияющий путь” в Перу) и Жан Поль Марат (1743– 1793), журналист-радикал времен Французской революции, убитый в своей ванне. Марат проводил большую часть времени в ванне в смешанной с медикаментами воде, а голову, как тюрбаном, обматывал пропитанной уксусом тканью – у него образовался псориаз, когда он скрывался от полиции в парижской канализации. Если бы он выходил наружу под целительные лучи солнца, он бы вылечил кожу в два счета.

Еще одной жертвой болезни был Джон Апдайк, который писал, что она “предпочитает светловолосых, с сухой кожей, бледных потомков затянутой облаками Голландии [к которым принадлежал и сам Апдайк], Ирландии и Германии”. В своих воспоминания писатель рассказывает, что заболел в шесть лет. “Только солнце, это живое божество, имеет настоящую власть над псориазом. Несколько недель на солнце стерли все его следы с моей молодой, чувствительной кожи – всюду, где могло достать солнце, – грудь, ноги и лицо”. Взрослым Апдайк посещал Массачусеттский общий госпиталь для лечения ультрафиолетом “в чем-то вроде светящейся телефонной будки”. Для Апдайка отношения с Солнцем стали почти личными:

Макс Шрек в величайшем фильме о вампирах всех времен – “Носферату. Симфония ужаса”, снятом Ф. В. Мурнау в 1922 году. Имя в названии – от славянского “переносчик чумы”[490](Photofest)

Но затем случилось нечто странное. Хоть солнце и исцеляло больную кожу писателя, оно заодно наделяло его головной болью и тошнотой, что нарушало рабочие планы. “Письмо – это чрезвычайное темное дело”, – жаловался он. В начале пятого десятка он обнаружил, что псориаз наносит ответный удар: “Моя кожа, некогда столь благодарно жаждущая солнечных лучей и столь чувствительная к ним, стала жесткой и невосприимчивой… К сорока двум годам я поизносился от солнца[491]”.

Солнце (или, скорее, его отсутствие) ассоциируется еще с одним заболеванием – сезонным аффективным расстройством (САР), названным так в 1982 году. Оно характеризуется депрессией, вызванной отсутствием солнечного света в зимний период. Официальное определение предполагает, что на протяжении жизни пациент демонстрирует в основном зимнюю депрессию, включая как минимум два полных года без всяких проявлений депрессии за пределами зимнего периода. Страдающие этим расстройством становятся тревожными, раздражительными, неспособными к концентрации и решительным действиям, избегают социальной активности. Они начинают излишне много есть и спать, их сексуальная энергия снижается, их беспокоит усталость, чувство собственной ненужности и вины[492]. Женщины подвержены расстройству в три раза чаще, чем мужчины. Диагноз САР ставится в одном из трех случаев клинически признанной депрессии, но относится только к 10 % основных проявлений депрессии (более мягкая форма, зимняя хандра, достигает пика с декабря по февраль, в основном затрагивая людей в возрасте от 18 до 30 лет). Считается, что САР разрушительно воздействует на “циркадные ритмы” (от лат. circa – около, кругом и dies – день) – циклы длиной примерно в сутки, которые управляют биологическими процессами растений и животных и действуют как внутренние часы, влияя на сон, бдительность, голод. Циркадные “часы” находятся в супрахиазмальном ядре головного мозга, расположенном в гипоталамусе; эта область получает информацию о долготе дня и ночи от сетчатки и передает ее шишковидному телу – небольшому органу размером с горошину, расположенному у основания мозга (иногда его называют “третьим глазом”), который вырабатывает гормон мелатонин. Количество мелатонина циклически колеблется, достигая пика ночью (что помогает нам спать) и убывая днем[493].

Норман Розенталь, южноафриканский психиатр, давший название этому синдрому, с 1976 года сам страдал от глубоких депрессий, а сейчас руководит компанией, которая производит лампы светимостью в 10 тыс. люкс (по цене 250 долларов за лампу), которые помогают при световой недостаточности. Из-под пера Розенталя и его студентов вышло множество книг и статей по САР. Розенталь руководит также клиниками для страдающих от депрессий – в одних только Соединенных Штатах их численность оценивается в 14 млн “серьезно пораженных” и 33 млн с зимней хандрой[494]. Сорок семь миллионов американцев, страдающих от сезонной депрессии? Опыт и здравый смысл, конечно, говорят нам, что темнота действительно действует депрессивно даже в самых солнечных частях света[495]. Темные дни и долгие холодные ночи негативно действуют на настроение большинства, но, как выразился один из интервьюируемых мной, “большинство людей с этим справляется”. Что ставит вопрос: является ли САР действительно болезнью? Есть исследования, дающие основания считать, что является, другие это отрицают, а третьи отрицают само существование проблемы. Но корреляция между этим явлением и отсутствием солнечного света (или градусом широты) не столь однозначна, как это представляют Розенталь и другие.

Мне стало интересно, каково это – жить в месте, где подобное заболевание должно носить эндемический характер, то есть в холодных полярных просторах. И я отправился на остров Тромсе в 250 милях к северу от границы полярного круга, два часа лету от Осло. Одноименный город, находящийся на острове, является столицей губернии Тромс, это самое большое постоянное поселение, расположенное так близко к полюсу, его населяет около 60 тыс. жителей. Хотя приходящееся на Тромсе годовое количество солнечного света равно количеству, достающемуся тропикам, все оно выпадает на короткое лето. В течение же десяти недель ежегодно, с середины ноября до конца января, солнечного света нет вообще: этот сезон называется mørketiden, темное время. В период темного времени (по крайней мере по сообщениям прессы) уровень депрессии подскакивает, как и показатели душевных и физических расстройств, разводов, арестов из-за скандалов, самоубийств.