«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

в августе 1941 г. мы приехали в Псков, на улице прохожие со слезами подходили под благословение. На первом богослужении в соборе все молящиеся исповедовались. Нам казалось, что не священники приехали укреплять народ, а народ укрепляет священников… Настроение у населения было такое высокое, что часто думалось, да были ли здесь гонения? И казалось, что сам воздух был насыщен религиозным подъемом. Молодежь быстро вернулась к вере. Обычно причащение после Богослужения продолжалось дольше, чем сама служба, – причащалось по 500–600 человек. Служить приходилось с 6 утра и до 8 часов вечера. Много крестили детей до 16-летнего возраста. Одновременно приводили по 25–30 и даже 100 детей»[649].

В печатном органе Миссии – журнале «Православный христианин», также отмечалось: «Народ переполнял храмы… Священники не успевали передохнуть от количества треб. Давно не видели стены старых храмов Псковщины и окрестностей таких искренних слез, не слышали таких громких молитв»[650].Согласно отчету миссионера отец Владимира Толстоухова, служившего в городах Новоржев, Опочка, Остров, только с 19 августа по 19 декабря 1941 г. он совершил более 2 тыс. «погребений с заочными проводами». Священник Иоанн Легкий в августе – ноябре 1941 г. в Гдовском районе крестил 3500 детей. Всего за первые месяцы работы Миссии было крещено около 50 000 несовершеннолетних разного возраста. 6/19 января 1942 г. в крещенском крестном ходе с водосвятием участвовало 40 % (10 тыс. из 25 тыс.) оставшегося в Пскове населения[651].

Эти сведения подтверждаются и немецкими источниками. Так, в докладе представителя Министерства занятых восточных территорий при группе армий «Север» начальнику главного отдела политики Лейббрандту от 19 декабря 1941 г. говорилось: «Значение Церкви в народной жизни снова начинает расти. С усердием трудятся по восстановлению храмов. Спрятанное от ГПУ церковное имущество снова используется по своему назначению»[652].

В сообщении полиции безопасности и СД от 21 сентября 1942 г. указывалось: «Успех миссионерской работы обусловлен, главным образом, тем, что большие массы русского народа, в особенности крестьяне, несмотря на старания большевиков, остались верны православной вере и родной Церкви. Факты, свидетельствующие о том, общеизвестны: церкви переполнены молящимися, священники имеют так много дел… что едва с ними справляются, число причастников и детей, которых крестят, поразительно большое… миссионеров повсюду встречают с почтением и доверием, стараются посильно заботиться об их благополучии, родители охотно доверяют своих детей священникам для религиозного образования». В подобной сводке от 6 ноября 1942 г. сообщалось, что в трех церквах Пскова имеется 10000 прихожан, и с августа 1941 по 15 сентября 1942 гг. в них крещено 2000 детей, совершено 600 отпеваний и 20 венчаний[653]. Согласно же статистике венчаний в Пскове, опубликованной 30 апреля 1943 г. газетой «За Родину» количество их было заметно больше и постоянно росло: в августе – декабре 1941 г. – 7, январе – феврале 1942 г. – 16, в апреле – мае – 40, в сентябре – ноябре 1942 г. – 96, а в одном феврале 1943 г. – 81[654].

В результате антирелигиозных гонений к началу войны в трех северо-западных епархиях осталось лишь 32 официально не закрытых церкви (в Ленинградской – 21, из них 16 в Ленинграде и пригородах, в Псковской – 8 и в Новгородской – 3), однако значительная часть из них не действовала из-за отсутствия священников. Так, например, в Димитровской церкви Пскова службы прекратились в начале 1941 г. из-за ареста настоятеля. «На оккупированной немцами территории, – писал Экзарх Сергий в ноябре 1942 г., – от окрестностей Ленинграда и берегов Ладоги к Ильменю и дальше на юго-восток проживают несколько миллионов православных русских людей, среди которых уцелело около 100 священников и ни одного епископа»[655]. Причем упомянутые владыкой священнослужители в подавляющем большинстве находились за штатом, работали по гражданской специальности или скрывались от преследований, служа тайно.

Однако, несмотря на почти полное отсутствие нормальной церковной жизни, миссионеры, ожидавшие встретить в России в религиозном отношении пустыню, увидели там напряженную духовную жизнь, о которой не могли и предполагать за рубежом. Открытие церквей, организация приходов и восстановление полного цикла богослужений стали первоочередными задачами для миссионеров. В Пскове они прожили менее недели. В Миссию стали обращаться ходоки с просьбами послужить в пригородных храмах, наспех отремонтированных самими верующими. Начали приезжать и делегации из более отдаленных районов – просители священников на приходы. Весть о том, что в Пскове восстанавливаются храмы, совершают богослужения и «батюшков много навезли», быстро распространялась по территории области. Большинство священников Миссии разъехались по районам, чтобы «зарекомендовать себя на местах». Почти всюду миссионеры быстро находили взаимопонимание с населением, вникая в нужды, помогая ему советами и выполняя главную задачу, которую ставил перед ними Экзарх, – налаживание и упорядочение церковно-приходской жизни[656]. Поврежденные или перестроенные храмы, как правило, восстанавливало само население, своими силами и средствами. И в большинстве мест все необходимые работы проводились удивительно быстро, с душевным подъемом и энтузиазмом.

Несколько групп миссионеров во главе со священниками были направлены Экзархов в специальные «разведывательные» поездки для выяснения церковного положения и настроения верующих в различных районах. Так, в частности свящ. Н. Трубецкому и псаломщику А. Азоутскому был поручен Порховский район, а свящященику И. Начису и диакону М. Трубецкому – Дновский и Солецкий. Согласно отчету отцу Н. Трубецкого митрополиту Сергию о деятельности этих двух групп с 18 августа по 14 октября 1941 г., они «для большей успешности» работы решили объединиться и осуществляли ее совместно «в полном контакте и поддержке друг друга». Перед миссионерами были поставлены задачи: удовлетворение религиозных нужд верующих, проведение церковных проповедей и бесед, выяснение личностей уцелевших священников и распределение между ними пустующих приходов, приведение в порядок сохранившихся храмов. «Миссионерская разведка» оказалась очень успешной. Ее участники везде наблюдали «искреннюю, глубокую веру, хранящуюся в русском народе», за два месяца они, проехав 569 км, крестили 856 человек, совершили в 33 храмах 33 литургии, на которых присутствовали не менее 30 тыс. верующих, исповедовали и причастили более 10 тыс., приняли в ведение Миссии 9 священников, которым поручили обслуживать 16 приходов и наметили трех кандидатов во иереи. Кроме того, были назначены попечители в количестве 2–10 человек с возложением на них обязанностей о благоустройстве храмов, некоторые приходы снабжены собранной от частных лиц церковной утварью, а для трех церквей даже найдены колокола. Позднее миссионеры уже не совершали такие длительные и дальние поездки, обслуживая, как правило, несколько приходов в определенном районе[657].

Территория, входившая в ведение Миссии, включала в себя юго-западные районы Ленинградской, Псковскую и западную часть Новгородской епархии с населением около 2 млн. человек (два северо-западных района Ленинградской области – Кингисеппский и Волосовский – окормлялись подчиненным Экзарху архиепископом Нарвским Павлом). Управление Миссии в Пскове