Подземелья Лубянки - Александр Хинштейн

Тогда – случай уникальный – Кузнецова взяли на довольствие, стали платить офицерское жалованье. Поселили на конспиративной квартире. Выдали документы прикрытия на имя Шмидта: паспорт, военный билет.

Вхождение в шпионский мир Москвы агент «Колонист» (теперь у него был новый – третий по счету – псевдоним) начал стремительно. Этого шикарно одетого человека можно было часто увидеть в театрах и ресторанах. Лучшей приманки для иностранных разведчиков трудно было себе представить. Особенно, если учесть, что по легенде «работал» он испытателем на суперсекретном авиазаводе…

… В ноябре 1940-го в «Метрополе» Кузнецов-Шмидт знакомится с секретарем военного атташе Японии Сасаки.

Потом они как бы «случайно» сталкиваются вновь в «Метрополе». Кузнецов не спешит. Он дожидается, пока японец сам подсядет к нему за столик, завяжет разговор.

И вот уже Сасаки записывает номер домашнего телефона «инженера» и просит познакомить его с юными московскими красавицами. Уж этого добра в агентурной сети НКВД хоть отбавляй!

Следующим вечером японец приходит в гости к новому знакомому. В квартире его ждут две молодые красотки – сестры Г.

Весь вечер они танцуют с девушками. А через день в квартире Кузнецова вновь накрыт шикарный стол.

Сашу – так просил называть себя Сасаки – развезло быстро.

– Я люблю иметь половую связь не только с женщиной, но и с мужчиной, – жарко зашептал он в ухо Кузнецову – Если нет девушки, я имею связь с мужчиной.

И в подтверждение своих слов полез целоваться…

В час ночи девушки уехали домой. С горя Сасаки съел два бифштекса. Закрыв дверь, он приступил наконец к главному.

– Я могу сделать вас богатым, – торжественно изрек он. – Вы – немец, вам не дороги интересы советской России. Будем говорить, как двое мужчин: я не шпион, не бойтесь, но нам нужны сведения о русских самолетах, аэродромах. А потом вы сбежите за границу, будете богатым. Какую валюту вы предпочитаете?

Доллары? Марки?… Только под утро «Колонист» простился с японцем, посадил на такси.

– Завтра вечером я иду на концерт вместе с вашими барышнями. Потом заеду к вам…

Он попытался поцеловать Кузнецова на прощанье, но тот вовремя увернулся…

Вечером японец явился по уже известному адресу. Достал из портфеля бутылку виски и пачку импортных сигарет, закрылся с Кузнецовым в кабинете…

Куда делась врожденная интеллигентность самурая. Перед Кузнецовым сидел теперь жесткий и властный человек, насквозь, до самой печенки, буравил глазамищелочками.

– Сколько вам лет? Давно работаете в Москве? В каких городах бывали? – вопросы следовали один за одним. Сасаки еле-еле успевал выводить на бумаге иероглифы.

Наконец он захлопнул блокнот. Покровительственно улыбнулся, похлопал собеседника по плечу.

– Я приду завтра и мы продолжим. А пока… – он похотливо хихикнул. – Нельзя ли вызвать какую-то гейшу? Срочно приехавшая красотка Ольга Зд-ва удовлетворила пылкую страсть японца…

Прихода Сасаки «Колонист» ждал с нетерпением. Так охотник, засевший в засаду, поджидает добычу. Едва войдя в квартиру, японец снял левый ботинок и вытащил из носка свернутую бумажку с напечатанными на русском языке вопросами из области авиации. В первую очередь его интересовала конструкция и качества нового боевого самолета, участвовавшего в параде на Красной площади.

– Послезавтра я заберу письменные ответы и передам аванс, – сказал он. – А когда мы проверим их правильность, то дам вам много денег.

Однако в условленный час «японский агент» материала не подготовил. Сасаки разозлился. Через день он подстерег Кузнецова у подъезда. «Готовы сведения?». «Колонист» отрицательно помотал головой.

– Я не могу ждать! Я уезжаю в командировку, мне нужны эти сведения срочно! Сейчас я не гость, а хозяин!

Глаза японца извергали молнии.

– Саша, не сердись, – «Колонист» постарался сказать это как можно виноватее и даже опустил голову. – Я все успею, дай только срок…

– Когда? Дата?

– Дай мне еще пару дней… Кстати, мне звонила сегодня твоя подруга Кэти…

– Кэти? Ну, ладно, пару дней мы еще подождем. Только не пытайся нас обмануть…

… Когда контрразведчики проанализировали подробные доклады Кузнецова, они обратили внимание, что вопросник, оставленный Сасаки, аналогичен материалам, которые японский военный атташе ранее передал авиационному атташе Германии. Сомнений не оставалось: это была проверка. Японцы хотели убедиться в искренности нового агента.

«Раз эти сведения японцам уже известны, мы ничего не потеряем от того, что их продублируем», – решили на Лубянке. «– А комбинация-то интересная».

Отношения Кузнецова с Сасаки продолжались вплоть до самого начала войны. Если бы не вероломное нападение немцев, секретарь атташе наверняка влился бы в стройные ряды лубянской агентуры. Компрматериалов на него хватало с излишком.

Но и того, что удалось сделать, было немало. Через канал Кузнецова в Токио бурным потоком шла информация, очень похожая на правду. Но от правды весьма и весьма далекая…

… Это только одна операция, проведенная Кузнецовым. А сколько их было всего!

Чиновник японского посольства Такоямо, сотрудник немецкого посольства Шредер, германский военноморской атташе Баумбах, лакей гитлеровского посла Шулленбурга Ганс Флегель, работник Норвежской миссии Хреберник, секретарь Словацкой миссии Крно, член германской торговой делегации Маере, венгерский подданный Шварце, представитель шведской авиакомпании Левенгаген, американский корреспондент Джек Скотт, горничные норвежского и иранского послов – вот далеко не полный список людей, с которыми так или иначе работал Николай Кузнецов.

Наконец-то ему повезло. Он попал в руки к истинным асам своего дела, которые и довершили его воспитание: так художник наносит последние мазки на живописный шедевр.

О том что довелось ему пережить в Кудымкаре, об арестах и оговорах людей Кузнецов старался больше не вспоминать. Только теперь понял он, как много значит оперативник в судьбе агента, ведь работали с ним контрразведчики, именами которых и по сей день гордится Лубянка.

Леонид Райхман – в недалеком будущем генераллейтенант. Василий Рясной[154], ставший впоследствии зам. министра госбезопасности СССР и Виктор Ильин[155] – тоже будущий генерал. Наконец, сам начальник советской контрразведки Павел Федотов[156].