Голос греха - Такэси Сиота

Хотя в декабре 1984 года преступники послали угрозу компании — производителю европейских сладостей «Хатоя», а в марте следующего года — производителю японских сладостей в Вакаяма «Сэццуя», отправлением абсурдной инструкции «Рассыпьте деньги с крыши универмага в Умэда в Осаке» всё закончилось. У Аоки и компании — остатков партии «Курама Тэнгу» — видимо, уже не осталось сил продолжать.

Через три месяца после того, как преступная группа отправила письмо с угрозой в «Сэццуя», председатель совета директоров компании «Тоёта сёдзи» Нагано Кадзуо, ответственный за совершение мошенничества на огромную сумму в размере 200 миллиардов, в своём собственном доме на глазах журналистов был заколот двумя мужчинами, выдававшими себя за правых. На следующий день по делу о мошенничестве с акциями был арестован известный биржевой спекулянт Наказ Сигэки. В самый разгар разразившейся кредитной паники впереди гордо шествовали маммонисты.[152]

12 августа, когда «Курама Тэнгу» отправили декларацию, поставившую точку в их преступных действиях, рейс номер 123 авиакомпании «Японские авиалинии» с 524 пассажирами на борту потерпел крушение, врезавшись в гору Осутакаяма в префектуре Гумма. С этого дня всё внимание людей было приковано к этой самой страшной авиакатастрофе в истории. Спустя месяц после «соглашения „Плаза“»[153] Японский банк снизил официальную учётную ставку, и Япония начала двигаться вперёд к экономике пузыря.

В ноябре 1985 года «Хансин тайгерс» стали первыми в Японии, и Кансай ликовал. Преступники, укрывшись за улыбками веселившихся людей, превратились в «обитателей бездны».

— Так какое же общество вас устроило бы?

Несмотря на напористость Акуцу, с которой он задал вопрос, потрескавшиеся губы Тацуо не шевельнулись. Причиной его молчания являлись не какие-то серьёзные обстоятельства. Ему просто нечего было сказать.

— Я думаю, что внезапная смерть отца была для вас огромным несчастьем. Несбывшиеся ожидания, общество, которое вы видели в искажённом виде… вас переполняли чувства, не понятные другим людям. Но ведь ваш младший брат получил хорошую профессию, смог прекрасно воспитать сына Тосию… — Акуцу было сложно сдерживать гнев. — В ноябре восемьдесят четвёртого года вы лишь передали семье Икусимы деньги, вырученные на биржевых спекуляциях, но не удосужились лично позаботиться о ней. Прошу простить меня за резкие слова, но это нельзя назвать проявлением доброты; на мой взгляд, вы сделали это для самоутешения.

Такой банальный итог преступления, прошедшего через столь сложную траекторию, был для Акуцу невыносим.

Тацуо опять сжал зубы, и лицо его изменилось.

— Вас нельзя назвать справедливым, — произнёс Акуцу и мужественно выдержал направленный на него тяжёлый взгляд Тацуо. Молчание продолжалось.

— Мне больше нечего сказать.

В этот момент подул такой сильный ветер, что зазвенело в ушах. Резкие порывы буквально пронзали грудь Акуцу.

Тацуо поклонился, молча развернулся и, спустившись по ступенькам, зашагал по направлению к Йоркскому собору. Акуцу не стал провожать взглядом его удалявшуюся фигуру, а повернулся и снова глянул на вокзал Йорка.

Вытянутое кирпичное здание было элегантного цвета охры, круглая крыша в форме арки напоминала шапку. Над крышей по небу разливался белый свет с красноватым оттенком. Солнца уже не было видно, но его слабое сияние слепило глаза.

Как журналист, Акуцу не чувствовал никакого удовлетворения от того, что докопался до правды.

Он опять облокотился на крепостную стену и глубоко вздохнул. Конечно, дело было также и в том, что он проделал длинный путь с востока на запад из края в край, но раньше ему не приходилось испытывать настолько сильной физической и моральной усталости.

— Акуцу-сан…

Обернувшись, он увидел поднимавшегося по ступенькам студента из Шеффилда, Фудзисиму Юсаку.

— Отлично получилось.

С этими словами Юсаку протянул однообъективную зеркальную цифровую камеру. На экране было чётко запечатлено лицо Тацуо, разговаривавшего с Акуцу возле Йоркского собора. С целью получить фотографию подозреваемого, расставшись с Софи, Акуцу позвонил молодому человеку. К счастью, Юсаку находился у друга в Лидсе, недалеко от Йорка. Акуцу сообщил название книжного магазина, и Юсаку приехал туда раньше.

— Спасибо. Безупречная работа, — похвалил его Акуцу.

Юсаку рассмеялся. От его живого смеха Акуцу сразу стало легче.

— Кто этот человек?

— Великий злодей.

Юсаку опять разразился громким смехом.

— Журналисты все такие интересные?

— Парень из отдела культуры, занявшийся расследованием дела, разразившегося во времена Сёва, сейчас торчит в Йорке… Только дурак на это способен. Когда станешь журналистом, приходи к нам. Правда, с людьми у нас обращаются сурово.

— Глядя на вас, Акуцу-сан, мне становится всё понятно. После окончания университета я собираюсь сдавать экзамен для поступления в редакцию «Дайнити».

— Отлично. В таком случае давай выпьем «Гиннесса» и заранее отпразднуем.

Вместе с Юсаку они спустились по ступенькам и направились в ту же сторону, где исчез Тацуо. У Акуцу было ощущение, что у него опять поднялась температура, но сейчас его это не волновало — просто хотелось напиться.

Акуцу шёл по погружавшемуся в сумерки Йорку, а в голове его эхом раздавался звонкий детский голос с кассеты.

Дверь в ателье только открылась, а он уже знал об этом. Почувствовал поток воздуха — значит, человек уже внутри. Всё как восемь дней назад: и поношенный костюм, и приветливая улыбка. По-другому было то, что творилось у него в душе. Не было сил ни бояться, ни хитрить. Только покорность судьбе.

— Я встречался с господином Сонэ Тацуо, который находится в Лондоне, — произнёс Акуцу, продолжая стоять у двери.

— Вот оно что, — только и ответил, повернувшись в его сторону, Тосия.

Акуцу приблизился и протянул ему прозрачную папку со стопкой бумаги формата А4.

— Здесь всё интервью.

Тосия застыл, глядя на внушительного размера папку. Титульного листа не было, сразу под заголовком «Декабрь, 2015 год. Англия, Йорк» шли вопросы и ответы. Страшно захотелось узнать, что там написано, но он никак не мог заставить себя протянуть руку к папке.