Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Остался всего один год до окончания первого семилетия[198], и мы должны вырасти до нужного уровня сознания и установить его. Если мы не успеем и займем у второго семилетия, то надо новую работу второго периода сделать в меньший срок, что ответственно! И серьезно. Но «шестерым носить один стул» невозможно! Потом, необходимо искать себе заместителей. Все время надо думать об этом, ибо возможны неожиданные отъезды. Модре надо готовить людей, ибо не исключены ее поездки в Южную Америку или другие места.

Затем мы переводили с Н.К. Начали новый рассказ из монографии]. Пришла телеграмма, огорчены, что здание дороже, чем считали, и выпускаем 100 000$ второй закладной. В бюджете нет статьи непредвиденных расходов, что ужасно.

После ланча сверяла [перевод] у Е.И., затем беседовали о концентрации. Е.И. говорит, что концентрацию надо развивать так: направить мысль на определенное представление и не допускать других мыслей. Например, она себе представила, как серебряная нить ее провода[199] летит к Учителю через горы, ущелья, как она искрится голубым светом, затем после долин опять поднимается кверху, в башню М.М. Представляет М.М. в кресле — как Он выглядит, как принимает эту нить провода. Вот такой процесс — ясного представления[200]. Вот почему надо развивать наблюдательность с детского возраста, давать детям долго наблюдать цветы, листья, затем спрашивать их описание со всеми деталями. И так с всевозможными предметами, наблюдать краски природы, подмечать цвета и уметь их описывать.

Затем надо перейти к развитию воображения. Можно просить ребенка представить себе дерево, животное, сад, спросить, какой бы он хотел иметь сад, [просить его описать] цветы, деревья, дорожки; надо настаивать на деталях, ибо это развивает воображение.

А взрослому полезно, читая, например, «Тайную Доктрину», изучая одно место, отставить книгу в сторону и в мыслях точно и ясно воспроизвести это место, не допуская посторонние мысли. Это и есть лучший метод концентрации. Ибо святой или подвижник, уходящий для созерцания и процессов медитации в отдаленные места, может достигнуть и высоких планов и подняться туда, но, если его заставить спуститься с высот к людям, в другие условия, он окажется во многом хуже заурядных людей.

Итак, наблюдательность, добросовестность (так можно объяснить концентрацию простым людям) и, наконец, достижение концентрации.

Достижения зависят от качества духа. А дух питается тончайшими энергиями — это Амрита. Он должен их воспринять не мозгом, но именно сознанием — манасом», центром солнечного сплетения. И растем [мы тоже] качеством сознания. Е.И. не любит упражнений в медитации.

Затем Е.И. говорила, что нужно накоплять знание здесь, на Земле, ибо в астрале дух живет тем, что получил здесь. И не творит и развивается [по новым направлениям,] а живет в той же атмосфере и понятиях, [что и на земле]. Но если есть стремление неустанное, тогда дух не остается на месте, а стремится к новым опытам. Вот почему лучше не жить долго в одном теле, а возвращаться чаще и накоплять знания в новых телах и опытах.

И также надо накоплять все время знания в жизни и стремиться к высшему знанию. Днем также Е.И. и Н.К. говорили, что она и Н.К. не считают себя Адептами. Я же ей говорила, ибо глубоко верю в то, что они Адепты, ибо последний раз здесь и имеют чувствознание. Я твердо знаю это. Мы живем с Адептами. Наше великое преимущество! Е.И. настаивает, что они лишь сотрудники Бел[ого] Бр[атства].

На чай пришел Чаттерджи, правительственный чиновник, не особенно приятный брамин, много доверять ему нельзя. Сидел бесконечно.

В Беседе вечером было дано много о концентрации.

Деловые вопросы

Утром получили из дому телеграмму, что архитекторы советуют стиль модерн во всем и наши советуют принять их предложение. Всем здесь эта телеграмма очень неприятна. Но Е.И. и Н.К. говорят: что бы мы отсюда ни посоветовали, все равно там архитекторы изменят. Поэтому лучше им предоставить выбирать самим. Но все же чувство неприятное.

Все утро переводили с Н.К. работы из монографии 1916 года. С Е.И. не работала, но зашла к ней на минутку, и она меня крепко-крепко поцеловала. Так отрадно. От нее веет непередаваемой человечностью понимания и высшей мудростью.

Затем мы ждали Ярую, он приехал к двум — выглядит хорошо, пополнел. Говорил, что их группа с докт[ором] Лукиным, его невестой, Чахемб[улой] и Е.Г. дали изобретателю в общем 500$, но больше не могут. А ждут они в Америке за это [изобретение] 10 000 000$. По описанию Яруи и чертежам видна простота изобретения, но не знаем, как все пойдет. Во всяком случае, [оно] очень интересно и может [все] перевернуть, если [окажется] применимо.

Я говорила с Н.К., что наши в Америке должны предоставить ему временную материальную помощь. Ибо мы видим, как Учитель велит М. Сигрист помогать ламам на монастыри и в стольких случаях. И мы тоже должны научиться этому. Н.К. одобрил меня.

Яруя говорил про полковника и его проблему женитьбы. Карточка его невесты нам всем очень не нравится — была Мессалиной — жестокое лицо. Яруя — как был — славный, наивный.

Е.И. говорила о Вогане, который теперь — Брат Атриа; о том, какое у него славное лицо. Сестра Ориола была Жанной д’Арк и была сожжена Тальботом (полковником), а теперь помогает ему. Вечером слушали музыку.

О работе с Н.К. Рерихом. — О записи текстов учения Агни-Йоги Еленой Ивановной

Утром писали письма и отправляли телеграмму в Америку об изобретателе. Потом Н.К., Яруя и я приводили в порядок все бумаги. Н.К. работает с истинной благостью. Шутит, помогает всем, дает самое мудрое и простое указание, как все делать, самую простую систему указывает и принимает все советы, так что всем кажется, что все возможно. Лишь незаметно он вставит одно, два слова, и все меняется и делается значительным и ясным. Мастер! И мы имеем радость с ним вместе работать и у него жить!

После ланча я пошла к Е.И. сверять [перевод].

Сегодня совершилось чудесное явление с Е.И. Утром она, по обыкновению выпив чай с тостом, принесенный Людмилой», легла на кровать, чтобы начать слушать [тексты Учения, диктуемые Учителем,] и записывать. Но легла неудобно, провалившись в ямку постели. Тем не менее она не захотела повернуться поудобнее, боясь нарушить процесс восприятия. И вдруг сильным физическим движением она была повернута на другую сторону, в ее обычное удобное положение — на край постели, лежа на животе, обе руки под подбородком, чтобы не давить на сердце и солнечное сплетение. После этого она начала слушать и записывать, что она обыкновенно делает одной рукой, послушав четыре, пять фраз и потом записывая их.