Цвет боли. Красный - Эва Хансен

Дни перед Сочельником — самое время, чтобы отрабатывать все версии убийства. Вернее, версий самого убийства не было, тут и гадать нечего, а вот о причинах стоило подумать. Нужно найти, что связывало подруг, тогда станет ясно, за что убили, а там и найдется кто именно.

— Похоже, убийцы в себе уверены. Не побоялись снова появиться, не скрываясь.

Начались отработки вариантов. Несмотря на предпраздничную суету и всеобщую занятость, Даг и Фрида беседовали и беседовали со всеми, кто знал обеих девушек.

К вечеру можно было сокрушенно развести руками: результатов никаких. Неприятностей на работе не было, хотя подвоха ждали именно отсюда, ведь работа со сложным контингентом.

— У них две точки соприкосновения: работа и прежние занятия БДСМ. Помнишь, как болезненно реагировала Бригитта, когда мы разговаривали с ней на эту тему после убийства Кайсы?

Вангер закашлялся, сказывалось хождение по морозу без шарфа и перчаток, которые он не любил с детства. Обретя, наконец, подобие голоса, он прохрипел:

— Бригитта сказала, что никогда не занималась самосвязыванием.

Но разузнать что-то не получилось, слишком мало времени оставалось до праздника, многие службы уже закрылись на рождественские каникулы, часть сотрудников была в отпусках, все спешили и были невнимательны. Все словно говорили следователям:

— Мы сознательные люди, но оставьте нас на время праздников в покое! Потом мы все вспомним, и что вспомним, расскажем…

Объяснять, что может быть поздно, бесполезно.

БДСМщики общаться тоже не желали. Леннарт Викстрём огрызнулся:

— Вызывайте повесткой, по-другому мне некогда.

Даг вздохнул:

— А потом винят полицию в нерасторопности и бездействии…

Бергман попробовал успокоить подчиненных:

— Один плюс во всем этом есть — можно быть уверенными, что это не маньяк, и что убийцы одни и те же. А если так, то вычислить их можно.

* * *

Город засыпан снегом. Погода наконец сжалилась и накрыла Стокгольм пушистым белым облаком. Оно словно накинуто на деревья, крыши домов, газоны, кусты…

Я очень люблю именно такую зиму — снежную, морозную, тихую. Думаю, я не оригинальна, мало кому нравится пронизывающий ветер или серое небо неделями.

Где только можно залиты катки, о елках и говорить не стоит… Главная на набережной снова претендует на звание самой большой елки в Европе. Ее строго симметричный треугольный корпус также симметрично затянут гирляндами. Вот этого я не понимаю, елка хороша живая, пусть и не слишком ровная, зачем ее превращать в скучный конус? Тем более, устроители снова хвастали, что собрали это чудо из нескольких огромных елей, фактически распилив их все на части и соединив, как конструктор.

Красиво, ничего не скажешь, но уж слишком по-дизайнерски. Мне больше нравятся сплошь обвитые гирляндами с крохотными лампочками деревья. Гирлянды повторяют очертания даже маленьких веточек. Вот это красиво!

Правда, все это, как и красота оленьих фигур, тоже выполненных из гирлянд, ярче вечером, когда загорятся лампочки. А еще тысячи и тысячи фонариков, фонарей, гирлянд просто перетянутых через улицы или вывешенных в витринах магазинов, в окнах квартир… Вот когда будет красота!

С раннего утра работает множество рождественских рынков. Продают все, что только может придумать изощренный человеческий ум на тему Рождества. Уже слышна музыка, компания детишек (видно, вывели на утреннюю прогулку детский сад) распевает песенку, призывая Санта Клауса скорей прийти к ним в дом.

Только тут я вспоминаю, что у меня практически не украшена квартира и ничего не куплено для праздника. Черт побери, надо же так заморочиться со всякими убийствами и исчезновениями, что забыть о самой себе! И квартира на Эстермальмсгатан тоже без рождественских украшений… Что-то внутри подсказывает, что идти туда мне не стоит, и то, что я все равно пойду.

Наверное, мазохизм бывает разный. Бывает физический, когда человек жаждет испытать боль тела, а бывает вот как у меня — моральный. Зачем я вообще всем этим занимаюсь? Кто мешает мне интеллигентно послать к черту Оле и к ведьмам на Хэккельфьелль Анну? Что они со мной могут сделать? А ничего, разве только рассказать Ларсу о моем журналистском задании. Но я могу рассказать ему сама, все равно же придется.

Топая по разряженной не хуже главной ели Йотгатан, соображаю, чем могу поплатиться.

Я не знаю, к какому времени можно подойти в «Харму», что у них считается утром, а что днем. Работает клуб с восьми вечера, вдруг у них утро — это два часа пополудни, а день — часов шесть? Время есть, погода хорошая, и я с удовольствием иду по нарядному Стокгольму.

Слюссен решил оспорить пальму первенства у Сергель? Площадь так увешена гирляндами, что сомнительно, заметны ли дорожные знаки автомобилистам, когда эти гирлянды горят. В многочисленных интервью чиновники еще осенью рассказывали горожанам, что все до единой лампочки энергосберегающие, прослужат по несколько лет и обойдутся городу в сумму несколько тысяч крон, что равняется расходам на освещение пары многоэтажек. Хороший ход, потому что тут же нашлось немало спонсоров, щедро оплативших расходы на городскую красоту в Рождество.

Постояв на мосту и поглазев на строительные краны по обе стороны, перебираюсь на набережную Гамла Стана. Скепсброн расцвечена, конечно, тоже, но сейчас видны только сами ниточки гирлянд. Сегодня вечером стоит погулять по улицам…

Даже Карлу XII на памятнике какие-то шутники сунули в руку указку, ночью она явно будет светиться, отдавать энергию, накопленную за день.

Я решаю пройти по такой родной Библиотексгатан. Она дорога мне вовсе не красной дорожкой или роскошными магазинами. Здесь квартира бабушки и дедушки, после смерти дедушки ба предпочитает в ней не жить, а давать там приют разным родственникам. Интересно, живет ли кто-нибудь сейчас? Наверняка, на Рождество в Стокгольм обязательно выбирается кто-то из провинциальной родни, у меня никогда не доставало сил запомнить, кем приходится мне или даже бабушке очередная любительница шопинга или новый соискатель признания своих талантов.

Бог с ними, пусть живут, плохо, что из-за постоянного присутствия гостей я сама не могу нормально ни пользоваться дедушкиной библиотекой, ни даже поиграть на большом концертном рояле, купленном для папы, когда тот был еще маленьким. Живущие в квартире гости почему-то считают своей обязанностью вести длинные разговоры с хозяевами, словно этим благодарят за гостеприимство.

Бабушка в Бюле, значит, на Библиотексгатан кто-то обретается.

Решаю на обратном пути зайти и кое-что взять. В конце концов, я совладелица этой квартиры, имею же я право посещать свои владения?

Район Стюреплан я знаю, как свои пять пальцев, наша Библиотексгатан пересекает эту площадь, упираясь в саму Библиотеку и Хумлегорден. Площадь еще та, один «гриб» чего стоит. Разница с Нюторьет видна даже сейчас, в этом районе не бывает тихо и безлюдно даже в самый сильный мороз или жуткую непогоду. Иногда мне кажется, что к Стюреплан стекается весь стокгольмский (и не только) люд, которому нечего делать или некуда деться, а сидеть дома в одиночестве не хочется.