Откуда приходят герои любимых книг - Юлия Андреева

«Это очень точно травестированная, тогда как раз широко опубликованная вместе с расшифрованными записками Анны Григорьевны Сниткиной переписка Достоевского с женой. Он всякий раз в очередном письме клянется, что больше он уж точно не будет никогда играть, в следующем, что „больше совсем никогда“, а в следующем, что теперь он разработал абсолютную систему, которая наверняка позволит ему выиграть, поэтому „заложи, пожалуйста, юбку“» (Дмитрий Быков. «Ильф и Петров»). И подписывал Достоевский эти записки «Твой вечно муж Федя», об чем сообщает в своем исследовании Мариэтта Чудакова.

Образ умирающей тещи — старухи, открывающей тайну клада, — разумеется, восходит к Пиковой даме, она же, в свою очередь, писана с княгини Голицыной. Вот как все перепутано в литературном мире.

Когда же Паниковский в «Золотом теленке» спасает гуся, этот эпизод пародийно перекликается с подвигом Архипа-кузнеца из «Дубровского». Помните, он сначала запер в горящем доме судейских и тут же спас случайно оказавшуюся на крыше кошку? «— Теперь все ладно, — сказал Архип, — каково горит, а? чай, из Покровского славно смотреть. — В сию минуту новое явление привлекло его внимание; кошка бегала по кровле пылающего сарая, недоумевая, куда спрыгнуть — со всех сторон окружало ее пламя. Бедное животное жалким мяуканием призывало на помощь. Мальчишки помирали со смеху, смотря на ее отчаяние. — Чему смеетеся, бесенята, — сказал им сердито кузнец. — Бога вы не боитесь — божия тварь погибает, а вы сдуру радуетесь, — и, поставя лестницу на загоревшуюся кровлю, он полез за кошкою. Она поняла его намерение и с видом торопливой благодарности уцепилась за его рукав. Полуобгорелый кузнец с своей добычей полез вниз. — Ну, ребята, прощайте, — сказал он смущенной дворне, — мне здесь делать нечего. Счастливо, не поминайте меня лихом».

В романе «12 стульев» обнаруживается россыпь афоризмов, которые сразу же по выходу книги благополучно ушли в народ. Вот некоторые из них: «Низкий сорт, нечистая работа», «Вам некуда торопиться. ГПУ к вам само придет», «Конгениально!», «Ближе к телу, как говорил Мопассан», «Почем опиум для народа?».

И, конечно же, сразу же ушел в толпу, чтобы никогда не вылезать оттуда, знаменитый словарь Эллочки Щукиной величиной в 30 слов, которыми эта милая барышня прекрасно объяснялась с современниками.

«1. Хамите.

2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)

3. Знаменито.

4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: «Мрачный Петя пришел», «Мрачная погода», «Мрачный случай», «Мрачный кот» и т. д.).

5. Мрак.

6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: «Жуткая встреча»).

7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения).

8. Не учите меня жить.

9. Как ребенка. («Я его бью, как ребенка» — при игре в карты. «Я его срезала, как ребенка» — как видно, в разговоре с ответственным съемщиком).

10. Кр-р-расота!

11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушевленных и одушевленных предметов).

12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу).

13. Поедем на таксо. (Знакомым мужского пола).

14. У вас вся спина белая (шутка).

15. Подумаешь!

16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зинуля).

17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность)».

Выражение «красивый и толстый парниша» принадлежит поэтессе Аделине Адалис, первой любви Илье Ильфа. Художник Евгений Оке писал про Аделину: «…Сирена имела зеленые глаза и пепельно-голубые волосы. Пока что она поражала непонятным высказыванием своих мыслей вслух. Это создавало положения, до крайности рискованные и, мягко говоря, бестактные. Общепринятое как бы отвергалось заранее. Одному нашему знакомому она говорила: „Вы красивый и толстый“. Такое сочетание эпитетов ей безумно нравилось». Оке пишет, что Сирена «жила в маленькой комнате-коробочке», где были только кровать, столик и колченогий стул. Дома сидели в пальто, потому что было холодно, и много курили. Адалис говорила об Ильфе: «Иля — это мое создание».

Аделина Адалис не любила Ильфа, ее сердце было отдано Валерию Брюсову, которого дамочка преследовала своей любовью так, что очень скоро их роман сделался достоянием всей литературной Москвы: «Чтобы доказать свою любовь, ежевечерне под окнами дома № 30 по Первой Мещанской улице, принадлежащего с 1910 года великому поэту (имеется в виду В. Брюсов. — Ю. А.) и его супруге, расставляла полотняную раскладушку на тротуаре, откуда ее громко снимала молодая советская милиция, пока Брюсов не вмешался в эту ситуацию и пропал — на старости лет» (Екатерина Московская в посвященной бабушке главе книги «Повесть о жизни с Алешей Паустовским»).

Брюсов посвятил Адалис стихи:

О ней же его произведения «Египетский профиль» и сборник стихов «Дали». Рем Щербаков предполагает, что Даль — домашнее имя Аделины.

Еще один исторический персонаж имеет явное отношение к Эллочке-людоедке — это Консуэло Вандербильт, герцогиня Мальборо (2 марта 1877, Нью-Йорк — 6 декабря 1964, Нью-Йорк). Спрашивается, какая связь между нашей отечественной людоедочкой и герцогиней? А вот какая, смотрим прямо по тексту: «— Хо-хо, — воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику поразительно сложные чувства, захватившие ее существо. Упрощенно чувства эти можно было бы выразить в такой фразе: „Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я — самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре“.

Но слов было всего тридцать, и Эллочка выбрала из них наиболее выразительное — „хо-хо“.

В такой великий час к ней пришла Фима Собак. Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. На первой его странице Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье. Там были меха и перья, шелк и жемчуг, легкость покроя необыкновенная и умопомрачительная прическа.

Это решило все.

— Ого! — сказала Эллочка самой себе».

Консуэло, действительно, считалась признанной красавицей и законодательницей моды. Она принадлежала к семье американских миллионеров Вандербильтов. Самая богатая невеста викторианского времени вышла замуж за 9-го герцога Мальборо, а ее свадьба стала международным символом выгодного брака для обеих сторон.

Так как прекрасная Консуэло представлена в романе всего лишь фотографией, нам нет смысла касаться ее биографии, пусть так и останется миллионершей в вечернем платье с мехами, перьями, шелком и жемчугом и с умопомрачительной прической, превзойти которую мечтала Эллочка.