Его (с)нежная девочка - Алекс Коваль

на место! – видимо, разгадав причину моего порыва, говорит предупреждающе Дам. Но это как отнять любимую игрушку у ребенка. Он хочет крушить, истерить и, возможно, выдрать злой тете волосы.

– Что это за… – начинает женщина, но не договаривает. Потому что я, подлетев,  топая босыми ногами по полу, как маленький слоник, вполне себе спокойно двумя пальцами выхватываю из ее цепких рук подарок Дама мне и, выдав улыбку, больше смахивающую на оскал, говорю:

– Это мое.

Прячу драгоценную снежинку в ладони, возвращаясь обратно к мужчине под его немало удивленный взгляд и одобряющую улыбку. Я прямо слышу, как его голосом в моей голове звучит: моя снежинка.

Дамочка тем временем, презрительно фыркнув мне в спину, выдает:

– Ты поставил какую-то девку выше родного сына.

– Ника, – тут же слетает вся легкость с лица Дама, – вот кому-кому, а тебе точно лучше молча отсюда удалиться. Я все уже тебе сказал, и наши с тобой дороги разошлись.

– Разошлись, потому что ты повелся на малолетку? Серьезно? Это что, новый способ развлечения: нашел красивую невинную куколку, поигрался и... что? Что дальше, Дамир? Что она может тебе дать?! – шипит змеей та самая Ника. – Она же сама еще ребенок!

– Того, чего не можешь дать ты. Просто потому, что нет у меня к тебе чувств, Вероника, и ты всегда это знала. Не падай в моих глазах ниже, чем ты уже упала. Хватит. Вы оба, надоели, выметайтесь вон! – машет рукой в сторону двери Дам, а я смотрю на эту женщину и понимаю: если не обращать внимания на ее истеричность, она ведь красивая. Даже очень. Яркая, эффектная брюнетка из тех, что знают себе цену. И шмотки на вид достаточно дорогие и, скорее всего, брендовые. А вот ярко-алый цвет помады ей абсолютно не идет. Но да, такая женщина смотрелась бы рядом с Дамиром правильно. Естественно. Как настоящее дополнение солидного мужчины. Единое целое. Я же по сравнению с ней... деревенская простушка, не разбирающаяся ни в брендах, ни в моде, и вообще метр с кепкой, не умеющая пользоваться даже косметикой.

Видимо, поймав мой пристальный взгляд, обращенный на его бывшую, Дам тут же  довольно резко говорит:

– Не смей! – в голосе звучат стальные нотки.

Я вскидываю на него свой взгляд.

– Что? – переспрашиваю, удивленно хлопая ресницами.

– Не смей сравнивать себя с ней, Ева. Я же вижу тебя насквозь.

– Дамир! – пытается обратить на себя внимание особа в шубке. – Дамир, скажи, что это у тебя несерьезно. Давай закончим весь этот спектакль. Наигрался, отправь девушку домой, выдай чек, в конце концов, ты это умеешь, и мы спокойно продолжим наш отпуск.

– Вот именно,  наш отпуск, Ника. Мой и Евы. Все более чем серьезно. Я тебе все объяснил. Твой прилет сюда – ошибка, самонадеянная ошибка. И свой “чек” за свои “услуги” ты уже получила. Я в жизни тебе ничего никогда не обещал, поэтому имей гордость продефилировать отсюда на хрен.

Жестко. Хлестко. Практически на отмашь. Не хотела бы я, чтобы мужчина мне таким тоном, с таким взглядом, уперев руки в бока, выдал подобные слова.

Вот и женщину это, судя по всему, задевает.

– Скотина ты, Абашев!

– Какой есть.

– Ты еще пожалеешь о своем выборе!

– Ни в жизни, Ника, – бросает Дам. – И ты прекрасно это знаешь.

Дамочка неожиданно всхлипывает, но его ответ благоразумно игнорирует и, расстреляв нас по очереди жгучим взглядом, выходит из дома, хлопнув напоследок дверью так, что звякнули ложки в чашках.

– Семейка Адамс, – фыркнул Тим, а мы с Дамом переглянулись и уставились на парня, который, судя по всему, уходить и не собирается.

Что ж… Бодрое у нас вышло утро…

Глава 36. Ева

– Ну, так что, родственнички, как мне теперь тебя называть, Лина? – продолжает глумиться Тим, хозяйничая на кухне так, будто ничего, собственно, не происходит необычного. – Мама? Или мачеха? Хотя нет, подожди, мачеха рано, для этого, как минимум, надо обзавестись кольцом, а папа у меня своих баб до ЗАГСа не доводит, если что, – ухмыляется парень, наливая чай в кружку. – Так что вряд ли ты ей когда-нибудь станешь. Тогда, может, новая любовница отца? Подойдет?

– Не надоело? – спрашивает Дам, уже спокойней. – Клоуна изображать? Тебе лет сколько?

– Да уж поменьше, чем тебе, папочка...

– Дам! – перебиваю поток нелицеприятностей от парня, поворачиваясь к мужчине. – Я пойду, ладно?

– Куда ты пойдешь? – нехотя переводит горящий злым огнем взгляд потемневших глаз на меня Дам, и тут же черты его лица смягчаются. Уходит резкая угловатость. А рука мужчины собственнически прижимает к себе, будто указывая Тиму границы, которые лучше не переходить.

– Мне нужно в общежитие.

– Не отпущу! – рыкнул Дам, пресекая всякие возражения.

– Мне нужен телефон! – говорю твердо, не собираясь отступать. – Хотя бы. Еще кое-что из вещей и, наконец, я должна показаться перед друзьями. И перед Диккерсом с Делулой. Уверена, первые там испереживались за меня, а вторые думают уже невесть что.

– Сейчас мы выставим Тимура и сходим вместе, снежинка.

Со стороны кухни прилетел смешок.

– Дам, нет, – качаю головой, понижая голос до шепота. Нечего чужим ушам слушать наш разговор. Даже если эти “уши” уходить не намерены. – Я схожу и вернусь, – продолжаю стоять на своем. – Мне нужно… прогуляться. И возможно, даже побыть одной.

– Ева, я думал, мы все решили? Ты ведь не повелась на весь тот бред, что услышала здесь? – обхватывают его широкие ладони мои щеки. – Не надо от меня закрываться, слышишь? Ты нужна мне, снежинка.

– Слышу, Дам. Просто все так свалилось! – поджимаю губы, буквально умоляя взглядом мне поверить. – И я… и мне…. мне надо подумать, – смягчаю свои слова улыбкой, обхватывая его запястья.

– Убегать бесполезно, снежинка. Я все равно тебя найду и верну себе. Так и знай! – хмурится Дам, хотя его слова прозвучали больше как обещание, чем угроза.

– Знаю. Но ты просишь меня поверить тебе, а сам мне не веришь, раз не хочешь отпускать.

– Верю, Ева, но боюсь. Мне слишком многое нужно тебе рассказать.

– Я вернусь. Быстро-быстро, честно. Я обещала тебя выслушать, и я вернусь, – тянусь к нему, привстав