История Семилетней войны - Иоганн Вильгельм Архенгольц

Лишь только пруссаки оставили окрестности Штрелена, Варкоч, в сопровождении отряда австрийских гусар, посетил свой бывший дворец, в потайных помещениях и погребах которого находилось еще много денег, серебра и драгоценностей, которые он весьма сомневался найти в целости. Но, к радости своей, он нашел все нетронутым и велел складывать, чтобы увезти с собой. Императорские гусары не хотели быть зрителями при этом деле. Привыкшие считать все, что им попадалось во вражьей стране, добычей, они добросовестно помогали ему выносить вещи, но не для него, а для себя. Варкоч призвал на помощь командовавшего ими офицера, но получил в ответ: «Кончайте скорее! Нам некогда. Благодарите Бога, что гусары вам еще помогают!»

Венский двор отрицал всякое участие в этом замысле, а семья весьма уважаемого графа Валлиса заявила, что полковник, носящий эту фамилию, союзник изменника, не состоит в родственной связи с ее домом*]. Сам Варкоч скитался по Австрии и не знал, где скрыть свой позор. Наконец жалкий этот человек поселился в Венгрии и получал ежегодно от сострадательной Марии-Терезии милостыню в 300 гульденов. Так завершилась эта изменническая попытка.

Вскоре после этого случая король расположил войска на зиму вдоль Одера от Бругга до Глогау, а сам поселился в Бреславле.

Пока все это происходило в Силезии, русские пользовались в Померании большим превосходством своих сил. Генерал Тотлебен, в преданности которого стали сомневаться вследствие его умеренности в Берлине, был арестован и отправлен в Петербург. Полководец этот отличался между русскими своими военными дарованиями, в особенности же своим благородством. Он великодушно относился к пленным, был полон снисхождения к жителям несчастных прусских областей, а войска любили его, как отца.

Румянцев получил приказание вновь осадить Кольберг. Он подошел к этой крепости в августе с отрядом в 27 000 человек. Русский военный флот из 40 судов, под начальством адмирала Мишукова, прибыл из Кронштадта; к нему присоединилась шведская эскадра из 14 линейных судов, фрегат и {несколько} небольших военных кораблей, чтобы всеми силами прийти на помощь третьей осаде этого довольно незначительного пункта. Но обладание им было весьма важно для русских, так как они надеялись этим упрочить за собой Померанию. Прусский генерал, принц Вюртембергский, старался воспрепятствовать этому всеми силами. Он окопался с 8000 человек под орудиями Кольберга. Лагерь свой он превосходно укрепил цепью шанцев, притом позиция его была необыкновенно выгодна, так как правое его крыло прикрывала река Перзанте, левое – глубокое болото, а тыл – крепость. Поэтому Румянцев прибег к необыкновенному средству, а именно к формальному открытию траншей к укрепленному лагерю и к возведению батарей. И лагерь, и крепость подверглись сильному бомбардированию, но и защита производилась так же энергично. Принц Вюртембергский в своем лагере, а храбрый комендант Гейден в крепости своими превосходными распоряжениями оспаривали у неприятеля каждую пядь земли. Бомбардирование длилось непрерывно с суши и с моря, только днем наступал короткий перерыв. 5 сентября до полудня было брошено в город 236 бомб, из которых 62 причинили много вреда. В начале октября союзному флоту пришлось вынести сильную бурю, причем одно русское линейное судно пошло ко дну со всем своим экипажем; одно лазаретное судно загорелось и погибло в пламени. Тогда корабли поспешили уйти от берегов Померании, и осажденные могли водным путем получить из Штеттина съестные припасы, которые начинали уже приходить к концу в крепости, так как вожди прусского корпуса не исполнили распоряжений короля, касающихся этого пункта.

Русские овладели одним главным шанцем, необыкновенно важным для пруссаков, которые поэтому после жаркой схватки снова отняли его. Но Румянцев хотел вновь овладеть им, вследствие чего произошло убийственное сражение, продолжавшееся 4½ часа с большим уроном для русских, которые, потеряв свыше 3000 человек, должны были отступить.

Приближалась зима, а с ней увеличивались и затруднения для русских. Однако Румянцев мужественно продолжал осаду. Он получил большое подкрепление от Бутурлина, который по уходе из Силезии тоже прибыл в Померанию. Король выслал тогда на помощь принцу Вюртембергскому генерала Платена, возвращавшегося из своей блестящей экспедиции в Польше. Войска его были преисполнены мужества; провианта у них было достаточно, а нуждались они лишь в одежде, преимущественно в обуви. Оба полководца приняли столь удачные меры, что, несмотря на все попытки русских помешать им, соединение обоих корпусов произошло 4 октября. Генерал Кноблок был выслан с 2000 человек для прикрытия провиантного транспорта, шедшего в Кольберг. Генерал Шенкендорф, стоявший у Глогау с 3800 человек, тоже получил приказание идти в Померанию, чтобы подкрепить корпус Платена. Меры эти, незначительные по сравнению с операцией столь многочисленных врагов, были всем, что Фридрих в своем теперешнем положении мог сделать для спасения этого пункта. Никогда еще в этой войне русские не обнаруживали такой деятельности. Кноблок был атакован 8000 человек в Трептове; 5 дней защищался он в этом открытом пункте, не имевшем даже стен и без всяких жизненных припасов; наконец ему пришлось сдаться со своими храбрыми солдатами в плен, и то лишь по недостатку провианта и снарядов.

Недостаток съестных припасов становился тем чувствительнее в крепости, что некоторые русские фрегаты вернулись и снова отрезали ей подвоз с моря. Особенно страдали лошади, которые получали ежедневно лишь полсвязки соломы. Был ноябрь и очень холодно, потому недостаток топлива ощущался ужаснее всего. В этой нужде пришлось сломать несколько домов. Платен советовал атаковать русских, несмотря на их весьма выгодную позицию и большое превосходство сил; но принц Вюртембергский боялся такого риска, приводя в соображение то обстоятельство, что главная неприятельская армия далеко и осада должна вскоре прерваться, так как суровое время года и бурная погода ежедневно увеличивали трудности для осадной армии. Но Румянцев, силы которого возросли постепенно до 40 000 человек, боролся с ними и многократно обращался к прусским вождям, как будто к гарнизону крепости, с требованием о сдаче. Он убеждал их, что в столь бедственном положении и при невозможности ожидать помощи с суши и моря они лишены были всякой надежды, и потому выгодная капитуляция менее их обесславит, чем погибель всех их войск; причем он уверял, что не уйдет от крепости, пока не достигнет своей цели. Но предложение это было отвергнуто.

Между тем корпус под батареями Кольберга при собственной своей нужде еще усиливал сокращенные расходы гарнизона, а при постоянно возраставших неприятельских силах являлся лишь слабой защитой крепости. Было гораздо более вероятно, что можно более вредить неприятелю, оперируя в открытом поле. Поэтому принц Вюртембергский и Платен думали о том, как бы им уйти из окопов, которые в конце концов до того были оцеплены со всех сторон, что не осталось никакой возможности ввезти в лагерь что-либо съестное. Но отступление представляло непреодолимые препятствия ввиду многочисленных шанцев и батарей, окружавших прусский лагерь. Если бы, вопреки граду пуль, пруссаки захотели бы пробиться с помощью отчаянной атаки, то многочисленные русские без сомнения ударили бы на них со всех сторон. Чтобы воспрепятствовать переправе пруссаков через Регу, русские сломали все суда и лодки; осталось еще только 10 рыбачьих челноков под батареями крепости и 7 узких лодок, в которых могли поместиться только по 6 человек. С этими столь ограниченными вспомогательными средствами и в сопровождении крестьянина, который знал брод через затопленную Роберскую плотину, была совершена эта большая попытка, в ночь на 14 ноября, со всеми возможными предосторожностями. На этот раз счастье увенчало благоразумную отвагу прусских вождей. При истоке озера Кампер был сделан мост на накосных быках для пехоты, кавалерия же переплыла через реку, причем каждый гусар должен был взять на коня по одному гренадеру. Таким образом совершено было отступление, считавшееся невозможным, без малейшего урона, к великому удивлению русских и даже вопреки всяким ожиданиям Фридриха; оно принадлежит к самым знаменитым маневрам такого рода, известным в истории.