Охотники. Мегалиты Империи - Ник Перумов

Юноша слушал и улыбался.

Он улыбался, хотя Мика – его Мика! – бесследно исчезла. Не оставила ничего позади, даже самой мелкой мелкости. И люди только разводили руками, старательно делая вид, что ничего о ней не знают.

Позади была Цитадель и Братина, где имел жительство мэтр Бонавентура – Минди с Венди на прощание крепко расцеловали засмущавшегося вконец княжича.

Это было позади – а впереди были всяческие Злые Топи, и Вымершие Долы, и Горы Черепов, и иные местности со столь же милыми, многообещающими названиями.

А значит, там найдётся дело для охотника.

Девушка с глазами странного янтарного цвета стояла, низко и почтительно склонив голову, перед всё тем же высоким троном и всё тем же закутанным в плащ человеком. Так же негромко булькала дождевая вода, стекая в бассейн-имплювий.

– Прекрасно, Магда. Лучшего и желать было нельзя. Хорошо. Весьма хорошо, моя дорогая.

Янтарноглазая, которую в Припроливье знали под множеством имён, молча и коротко поклонилась, не разжимая губ.

– Выдающийся успех. Обнаружен могущественнейший артефакт Древней Империи. То, что его заблокировала чародейка Боске, значения не имеет. Рано или поздно Орден доберётся до мегалитов, не при нашей жизни, так при следующих братьях и сёстрах.

Уничтожен вожак богомерзких упырей, тварей, противных Спасителю, у них неизбежна междоусобица и борьба за власть. Капитул магов ввергнут в хаос и взаимные свары, ему нанесены тяжкие потери – гибель сразу двух членов его – не шутка. – Человек потёр руки. Он казался очень довольным. – Боюсь прогневить Спасителя преждевременными надеждами, но… мне кажется, наступает время выйти из подполья.

Он говорил, возбуждаясь всё больше. Тонкие паучьи руки так и мелькали, пальцы проделывали странные и неприятные манипуляции, словно разрывая что-то невидимое.

– Вампиры накинутся на магов, станут мстить. Маги не останутся в долгу. Людишки в ужасе кинутся к ложным храмам, ища защиты и не найдут её там…

Он вещал о новых братьях, что неизбежно придут ко «старым путям» ордена петерианцев, отринув еретический крест и вернувшись к «истинной Стреле». О новых командориях ордена, новых епископиях.

И, наконец, о том великом дне, когда последний крест будет сбит с последней колокольни и всемогущая Стрела воссияет в изначальной своей славе.

Янтарноглазая внимала молча. Стояла, низко опустив голову, так, что лицо почти исчезло в тени капюшона.

– Эксперименты с ихором и гуунами также следует признать более чем успешными! Вам надлежит немедля отправиться к поименованной Красной Упырице и раздобыть ещё исходного материала. Наши новые епископии и командорства будут нуждаться в слугах и солдатах. Прекрасная, прекрасная работа!

– Ваша похвала, наставник, есть мёд для слуха моего, – ещё ниже склонилась девушка.

– Да, кстати… – небрежно прищёлкнул пальцами человек в плаще. – Этого молодого… парня… твоего… осведомителя… Мы пришли к заключению, что он может помешать. Необходима эрадикация.

Янтарные глаза на миг сузились. Пальцы рук вдруг стиснули полу плаща.

– Эрадикация, наставник?

– Да, сестра-воительница, – энергично кивнул тот. – Так будет проще всего. Пусть это осуществит Алая Упырица, как я понял из вашего доклада, у неё большой зуб на него. Ха-ха, славный каламбур. У вампирши большой зуб на кого-то! Ха! Ха!

– Ваше преосвя… Наставник…

– Я ощущаю в голосе вашем странную растерянность, дщерь моя.

– Я… я…

– Подойдите, – потребовал человек на троне.

«Магда», «Микаэла», «сестра-воительница» шла медленно, неуверенно. Мелкими семенящими шажочками. Руки прятались под плащом.

– Подойдите и взгляните мне в глаза!

– Да, наставник, – прошелестела янтарноглазая.

Осторожно поднялась по ступеням трона.

– Смиренно кланяюсь…

– Ближе! – потребовал наставник.

Девушка наклонилась ближе.

– Снимите капюшон! – резко приказал его преосвященство.

– Повинуюсь, – еле слышно прошелестела Магда.

В следующий миг рука её вырвалась из-под плаща, с быстротой бросающейся на добычу змеи. Нечто, мутно-грязновато-зелёное мелькнуло в её руке, а рука вжала это нечто в полураскрытый рот человека на троне.

Тот закашлялся, дёрнулся, захрипел, засучил ногами, хватаясь обеими руками за горло. Глаза полезли из орбит.

– Простое дело, наставник, – ласково проговорила янтарноглазая. – Ихор разных желез, смешанный в должных пропорциях и заключённый в кусочек промытой свиной кишки, как деревенская колбаска. Никто больше не будет отдавать мне… приказы об эрадикации. Я знала, чего ждать, и была готова…

Короткий хрип. Глаза человека выкатываются ещё больше, руки сползают с горла и замирают.

Девушка нагибается ещё ближе, вглядывается в остекленевшие глаза человека на троне, ждёт несколько мгновений, а потом пронзительно визжит, так громко, как только может:

– Слуги! Стража! Сюда! Сюда! Его преосвященству плохо!

По бескрайним снежным равнинам, по бесплодной тундре, по ледяным полям приполярного океана, сквозь ночь, стужу и пургу – всё дальше и дальше неостановимо шагало козлоногое существо.

Оно не ощущало холода, голода или жажды. Оно не ведало страха смерти и не знало даже самого этого понятия. Его плоть уступала натиску морозов, однако создание не чувствовало боли.

Собственно, трудно сказать, было ли там настоящее сознание, и если было, то какое.

Существо проваливалось в глубокий снег, упиралось в стены ропаков, но всякий раз с муравьиным упорством преодолевало препятствия и двигалось дальше.

И когда вокруг не осталось ничего, кроме мёртвого льда, и даже в глубинах тёмного океана под ним не ощущалось жизни, тварь начала меняться.

Искусанная морозом плоть разваливалась, рассеивалась чёрным пеплом на ледяном ветру. Исчезали руки, ноги, торс – на их месте оставалось лишь странное серое мельтешение, словно воздух дрожит над горячими камнями, а в нём вьются облака крошечных тёмных мошек.

Последними исчезли глаза – обернувшись двумя провалами мрака, медленно сжавшимися в две точки, втянувшими в себя и остальную «мошкару».

На небесном своде, среди ночных светил на мгновение возникла и растаяла тёмная область, канула, оставив за собой след, сложившийся в руну.

Руны и символы не возникают просто так. Это отражения магии, великой силы, её проекции на множество веществ, начал, субстанций тварного мира. Руны возникают не прихотью писцов и каллиграфов – это отпечаток куда более могущественных сил.