Желтоглазые крокодилы - Катрин Панколь

В гостиной горел свет. Девочки, Макс и Кристина Бартийе толкались у компьютера, что-то выкрикивая, хохоча, тыча пальцами в экран и восклицая: «Ой, и с этим! И с этой!»

— Вы еще не спите? Час ночи!

Они с трудом оторвались от экрана, возбужденные, разгоряченные.

— Посмотри, мамуль! — крикнула Зоэ, подзывая ее к компьютеру.

Жозефина сомневалась, так ли уж ей хочется принять участие в общем ажиотаже. Она еще была под влиянием тихого, нежного вечера. Развязав пояс, она сбросила плащ на диван, скинула туфли.

— Что случилось? Вы, я смотрю, готовы взорваться!

— Ну иди же, посмотри. Мы не можем тебе сказать, ты должна это видеть сама, своими глазами, — серьезнейшим тоном заявила Зоэ.

Жозефина кивнула. Кристина Бартийе кликнула мышкой.

— Вам бы лучше взять стул, мадам Жозефина. Тут такое дело…

— Я надеюсь, это не порнография? — спросила Жозефина, мало веря в благоразумие Кристины Бартийе.

— Да нет, мам! — сказала Гортензия. — Это гораздо интереснее.

Мадам Бартийе еще раз кликнула, и на экране появилась фотография трех маленьких мальчиков.

— Никакой порнографии, и уж тем более, никакой педофилии! — рассердилась Жозефина. — Я не шучу!

— Да погодите! — сказал Макс. — Посмотрите поближе!

Жозефина склонилась над экраном. Двое светловолосых мальчиков и один, заметно моложе, с темными волосами. В парке, в бассейне, на лыжах, на лошади, дующие на свечи именинного пирога, в пижамах, с мороженым…

— Ну и? — спросила Жозефина.

— Не узнаешь? — фыркнула Зоэ.

Жозефина всмотрелась.

— Это Уильям и Гарри…

— Да, а третий?

Жозефина сосредоточилась — и узнала третьего мальчика. Гэри! Гэри на каникулах с принцами, Гэри за руку с Дианой, Гэри верхом на пони, которого под уздцы держит принц Чарльз, Гэри играет в футбол в большом парке…

— Гэри? — прошептала Жозефина.

— Собственной персоной! — объявила Зоэ. — Ты представляешь себе, Гэри из королевской семьи!

— Гэри? — повторила Жозефина. — Вы уверены, что это не фальшивка?

— Мы нашли их среди семейных фотографий, которые выложил в Интернет какой-то слуга. Не слишком-то щепетильный…

— Мягко говоря! — воскликнула Жозефина.

— Охренеть можно, да? — заметила мадам Бартийе.

Жозефина посмотрела на экран, кликнула одну из фотографий, потом другую.

— А Ширли? Фотографий Ширли нет?

— Нет, — ответила Гортензия. — Но зато она вернулась. Пока ты была в кино. Как сходила-то?

Жозефина не ответила.

— Понравилось в кино с Лукой?

— Гортензия!

— Он позвонил, как только ты вышла. Хотел сказать, что слегка опоздает. Бедная мамочка, ты пришла раньше времени! Ни в коем случае нельзя приходить раньше времени. Держу пари, он тебя даже не поцеловал. Женщин, которые приходят вовремя, не целуют!

Она зевнула, прикрыв рот рукой, изображая, как ей скучна мамина неопытность.

— А еще нельзя так очевидно краситься и наряжаться! Хитрей надо быть. Краситься так, чтобы это было незаметно! Таким вещам научить невозможно, их нужно чувствовать. Тебе, видать, просто не дано.

Гортензия намеренно унижала ее перед мадам Бартийе, зная, что мать не посмеет вспылить, ей придется держать себя в руках. Так и вышло. Жозефина сжала зубы, пытаясь соблюсти приличия.

— У него красивое имя… Лука Джамбелли. Сам-то он тоже красивый, а?

Она опять зевнула и, подняв свои тяжелые, как занавес, волосы, добавила:

— И зачем я только спрашиваю? Как будто меня это интересует! Должно быть, одна из тех библиотечных крыс, которые тебе так нравятся… У него небось перхоть и желтые зубы?

Она расхохоталась, глядя в упор на Кристину Бартийе, которая пыталась не вмешиваться и явно была слегка смущена.

— Гортензия, марш в кровать! — закричала Жозефина, теряя терпение. — И вы все кстати тоже! Я спать хочу. Уже поздно.

Они вышли из гостиной. Жозефина с такой яростью раздвинула диван-кровать, что сломала ноготь. И рухнула в постель.

Сегодняшний вечер — сплошное поражение. Мне так не хватает уверенности в себе, что я ни на кого не могу произвести впечатления. Ни хорошего, ни плохого. Я женщина-невидимка. Он считает меня просто добрым другом, ему и в голову не пришло, что у нас могут быть другие отношения. Гортензия почувствовала это сразу, как только я вошла в комнату. Она унюхала мой запах неудачницы.

Она свернулась калачиком на диване и уставилась на красную каемку ковра.

На следующее утро, когда Макс и девочки пошли на соседнюю улицу на барахолку, Жозефина прибрала кухню и составила список продуктов: масло, варенье, хлеб, яйца, ветчина, сыр, салат, яблоки, клубника, курица, помидоры, зеленая фасоль, картошка, цветная капуста, артишоки… Сегодня базарный день. Она уже заканчивала, и тут в кухню, шаркая ногами, вошла Кристина Бартийе.

— Ну и похмелье у меня, — простонала она, держась за голову. — Мы вчера что-то перепили.

Она прижимала к уху радиоприемник, отыскивая нужную волну. «Глухая, что ли», — подумала Жозефина.

— Надеюсь, это местоимение «мы» не распространяется на моих девочек.

— Смешная вы, мадам Жозефина.

— А нельзя звать меня просто по имени, без мадам?

— Да я вас побаиваюсь. Вы из другого теста.

— Ну попробуйте!

— Нет, я уже думала об этом, не получается…

Жозефина вздохнула.

— Мадам Жозефина звучит так, словно я хозяйка борделя.

— Да что вы можете знать о борделях?

У Жозефины появилось страшное подозрение. Она внимательно посмотрела на мадам Бартийе. Та поставила приемник на стол и слушала сальсу, пританцовывая плечами.

— А вы там бывали?

Кристина Бартийе запахнула пеньюар на груди преисполненным достоинства жестом приговоренной к смерти преступницы.

— Ну так, время от времени, чтобы заработать на хлеб…

Жозефина сглотнула и пробормотала:

— Ну, тогда…

— Я не одна такая, знаете…

— Я лучше понимаю эту историю с Альберто…

— A-а! Он славный парень. Сегодня у нас первое свидание. Встречаемся на площади Дефанс, вечерком. Надо мне одеться покрасивее! Гортензия обещала помочь.

— Вам повезло! Гортензия редко интересуется кем-то, кроме себя.

— Сначала она меня и впрямь недолюбливала. Но теперь смирилась. Я знаю к ней подход: вашей дочери надо льстить, гладить по шерстке, говорить, какая она красивая, умная и…