Создана для любви - Конни Мейсон

– Как тебе Чарльз, Алекса? – тихо, с обидой спросил Адам. – Он заставлял тебя стонать, как я? Делал все то, что тебе нравится? Все, чему я тебя научил?

Алекса только ахнула, не в силах говорить, ибо сильные руки Адама внезапно сжали хрупкую колонну ее шеи, а его лицо превратилось в маску боли.

– Адам, – прохрипела она, – пожалуйста. Ты делаешь мне больно.

– Не больнее, чем сделала мне ты.

Хватка Адама усилилась. Лицо Алексы стало белым, потом красным, а затем она поняла, что смерть неизбежна.

– Я… люблю… тебя… – успела прохрипеть всего за несколько секунд до того, как давление на ее горло прекратилось.

– Господи, Алекса! – задрожал Адам. – Ты хоть понимаешь, что я чуть не убил тебя? Насколько близка ты была к смерти?

Он отскочил прочь, не в силах контролировать эмоции. Долгие месяцы он грезил о том, как встретится с Алексой и как страшно ее накажет. И ему почти удалось! Господи, кем он стал? Что она с ним сделала? Глубоко дыша, чтобы обуздать бурю эмоций, Адам вновь повернулся к Алексе и смерил ее убийственным взглядом.

– Что произошло между тобой и твоим любовником? Ты так скоро ему наскучила? Или это он наскучил тебе?

Алекса попыталась заговорить, но не смогла: во рту у нее пересохло, в горле болело и першило. С отвращением вздохнув, Адам налил в стакан воды из графина, стоявшего неподалеку, и стал нетерпеливо ждать, пока Алекса сможет облечь в слова то, что хочет сказать.

– Я… я ушла от Чарльза, как только до Англии дошла весть об окончании войны. Тогда я поняла, что он больше не представляет для меня угрозы.

– Угрозы? Думаешь, я настолько туп, что поверю, будто Чарльз силой затащил тебя в постель?

– Да… нет… в смысле, я не считаю тебя тупым, но Чарльз не принуждал меня. То есть не затаскивал в постель. Мы с ним не спали.

Адам устало вздохнул.

– Ты несколько месяцев прожила с Чарльзом и хочешь, чтобы я поверил, будто вы с ним ни разу не спали?

– Да. Адам, я была… – тут Алекса умолкла и зажала себе рот рукой. Нет, она не расскажет Адаму о Дэйви. Еще рано. Она еще не разобралась, что он ей готовит. Если Адам узнает о своем сыне, он может попытаться отнять его, а она не должна допустить это. Дэйви значил для нее все, и она была готова за него убить.

– …Была что, Алекса? – спросил Адам, с любопытством ее разглядывая.

– Ничего… Я имела в виду, что не хотела с ним спать.

Саркастический смех огласил комнату, и Алекса почувствовала дрожь. С того момента, как она впервые увидела Адама, он не пугал ее. До последней секунды.

– Эти жалкие оправдания не достойны тебя, любимая. Я почему-то ждал большего.

Его дымчатые глаза загорелись недобрым светом, и он бесстыдно осмотрел ее фигуру с головы до ног.

Осознав, что Адам никогда ей не поверит, Алекса захотела, чтобы он ушел. Куда-нибудь подальше, где он не узнает о Дэйви и не попытается его забрать.

– Что ты делаешь в Англии, Адам? – угрюмо спросила она. – Не мог же ты совершить весь этот путь только для того, чтобы сказать мне, как люто ненавидишь меня.

– Я вообще не собирался с тобой видеться. В Англию прибыл в составе делегации, присланной обсудить условия мирного соглашения. В особняк Эшли меня привел твой родственник, Билли Эшли.

– Билли! При чем здесь он?

– Я случайно узнал, что твой отец умер, сделав тебя богатой женщиной, – как ни в чем не бывало объяснил Адам. – Кроме того, слышал, что Билли Эшли пытается отобрать у тебя наследство, навязавшись тебе в официальные опекуны. Я быстро покончил с его планами. Можешь забыть о Билли Эшли и его кознях.

Алекса была ошеломлена.

– Ты сделал это ради меня? Но… я не понимаю. Если ты так меня ненавидишь, зачем…

– Не льсти себе, любимая, – презрительно сказал Адам. – Я сделал это ради себя. Я твой законный муж, и все твое имущество принадлежит мне. Неужели ты думала, что я так легко откажусь от твоего богатства?

Глаза Алексы налились кровью.

– Мерзавец! – вскричала она, набросившись на Адама и чуть не сбив его с ног. – Убирайся отсюда, я в тебе не нуждаюсь!

– Я слышал, Чарльз направляется в Индию. Кем ты его заменила? Женщина с твоими аппетитами не может долго оставаться без мужчины.

Говоря это с убийственным спокойствием, Адам поймал непокорные руки Алексы, крепко прижал их к бокам и прислонился своей затвердевшей плотью к ее сопротивляющемуся телу. Сквозь толстую ткань юбки Алекса почувствовала, как он растет и проталкивается между ее ног.

– Ну тебя к черту, Адам, оставь меня в покое! Я не отдамся тебе. Если тебе нужна женщина, найди шлюху!

– У меня уже есть одна, – жестоко усмехнулся он, бросая Алексу на кровать и прижимая ее своим весом, чтобы она никуда не могла от него деться. – Кроме всего прочего, ты моя жена, Алекса, или забыла?

– Я ничего не забыла и не заслуживаю твоего презрения, Адам. Я спасла тебе жизнь, черт возьми! Надо было позволить, чтобы тебя повесили!

– Может, и надо было, Алекса, – тихо согласился Адам.

Не успела она дать едкий ответ, как безжалостные губы Адама налетели на ее рот, поворачивая его то в одну, то в другую сторону в поцелуе, который должен был карать и демонстрировать презрение.

Извиваясь под Адамом, Алекса чувствовала, как дыхание покидает ее тело с поцелуем, становящемся все глубже. Язык Адама разорял мягкий бархат ее рта, пронзал, протыкал, оскорблял своей наглостью. Его пальцы больно сжали нежную плоть ее предплечий, и она всхлипнула, жалея, что в руке у нее нет надежной подруги-рапиры.

При первом касании губ Адам потерял рассудок, чувство времени и пространства. Его кровь закипела и понеслась по жилам лавой, раскаленной добела. Слегка приподнявшись, он принялся стягивать и сдергивать одежду Алексы, пока его пылающему взору не предстали ее восхитительные груди.

Забыв о губах Алексы, он жадно припал к ее соску, розовый бутон которого прелестно распускался под его взглядом.

– Это изнасилование, Адам! – задыхаясь, выкрикнула Алекса.

Пропуская мимо ушей упреки, Адам продолжал покусывать и сосать ее груди, смутно замечая, что она изменилась с тех пор, как он последний раз брал ее: груди казались более полными, упругими. Продолжая бесчинствовать губами и языком, он, стянув с Алексы остатки одежды, отшвырнул их на пол. Потом неистово сорвал вещи, стягивавшие его собственное тело, и возобновил сладострастное наступление.

– Ты изменилась, Алекса, – пробормотал он, чувственно проводя ладонями по ее коже и заново открывая все те потаенные места, о которых много месяцев запрещал себе думать. Страсть и гнев заставили его руки грубо, почти издевательски вцепиться в ее нежную плоть.

– Если ты стараешься сделать мне больно, Адам, у тебя хорошо получается, – пожаловалась Алекса, морщась под его пылким напором.