Сеть - Павел Астахов

– Пусть это останется моей маленькой тайной. Если хочешь, я вовсе не считаю самоубийство грехом. Даже Сократ, выпивший яд, считал, что суицид может быть допустимым, если необходимость его определена богами.

– И все же? – настаивал Артем. – Это протест? Осознание своей вины? Или действовали по принципу: «Назло маме отморожу уши»?

– Не трогай мою мать, – прошелестел Пастор. – Я перегрызу глотку за нее. Даже в таком состоянии!

– Вы же не трус, судя по всему, – спокойно продолжал Артем, будто не слыша реплики задержанного. – Вы всегда действовали четко, размеренно и скрупулезно, как хорошо отлаженный механизм. В чем же произошел сбой? Или я ошибся, и вы трус? Хотели избежать заслуженного наказания?

– Ты ничего не понимаешь, адвокат, – сказал Пастор. Его кожа покрылась желтизной, черты и без того худого лица заострились. Было видно, что каждое слово причиняет ему острую боль. – Смерть – освобождение. В нашей жизни только смерть имеет значение. Все остальное – слякоть.

– Вы убивали детей, – отчеканил Павлов, глядя Соболеву прямо в глаза. – Наслаждались этим. Глумились над чувствами обычных людей, детей. Как на ипподроме, делали ставки, кто из них быстрее покончит с собой, или, как вы там говорите, «выпилится», изощрялись в выборе способа самоубийства! А потом делились впечатлениями, обсуждали ролики и фотографии их смерти! Сложно даже представить, что должно происходить в голове существа, которое могло запустить этот конвейер смерти!

– Взываешь к моей совести, Павлов? – прищурился Пастор. – Зря тратишь время. Но на твой гневный выпад я все же отвечу. Пусть это будет банальностью, но я просто чистил этот мир. Можно сказать, делал его сильнее, совершеннее. Как в древней Спарте. Это просто естественный отбор, адвокат. Закон джунглей никто не отменял, выживает сильнейший. Как ты считаешь, кем станет истеричный эгоист, слюнтяй, который при первой же незначительной неудаче готов вскрыть вены? Сигануть с высотки? Таким не место в обществе. А представь на секунду, что он остался бы жить, а спустя несколько лет превратился в какого-нибудь Чикатило или Брейвика? Я останавливаю на корню процесс саморазрушения общества, вот и все! Я убираю грязь и мусор, из которого никогда не выйдет ничего путного!

– Ну, про мессианство мне слышать уже не впервой, – невозмутимо ответил Артем. – Раз уж вы заговорили о Спарте, то будьте последовательны и вспомните, чем закончило это древнее государство в Греции.

– У нас не урок истории, – поморщился Пастор.

– Тогда вернемся к делу. Я обратил внимание на громадный аквариум в вашем доме, в котором не было ни одной живой рыбы. Лишь стеклянные киты. А еще я заметил полку, на которой стройными рядами стояли такие же фигурки. Я насчитал их сорок три штуки. Вы понимаете, к чему я веду?

Пастор покачал головой:

– У каждого свои причуды. Кто-то собирает пивные пробки. Я слышал об одном американце, который несколько лет собирал мусор из своего пупка и клал его в банку.

– Перестаньте, Соболев. Сорок три жизни. Сорок три бьющихся сердца. И у каждого из них были родные и близкие, которые в какой-то момент упустили своего ребенка, не доглядели. Вы были администратором всех этих сайтов, я имею в виду «Забытые Богом» и «Реквием». Ваш ноутбук разобрали по винтикам, и вся ваша переписка, а также общение ваших подельников всплыли наружу. Бессмысленно было удалять ее, так как специалистам удалось получить доступ к серверу, где хранится вся информация. Все, от начала до конца, вместе с вашими счетчиками, никами и леденящими кровь картинками. Кстати, следствие вышло на Викинга и Кольщика, помните их? Ваша команда, Соболев. Они тоже арестованы. Кольщик успел открыть свой сайт – «Отверженные» и даже начал обработку детей.

Пастор угрюмо молчал, и Артем продолжил:

– Я скажу больше. Для вас, наверное, будет полной неожиданностью узнать, что следователь готовится выдвинуть против вас новое обвинение в мошенничестве. В ходе расследования вашей деятельности в виртуальном пространстве было установлено, что вы, копируя сайты помощи больным детям, создавали фейковые страницы в различных сообществах. Внешне они ничем не отличались от подлинных, разница была лишь в номере банковского счета, куда вам поступали денежные средства от неравнодушных граждан. Вам отправляли даже по сто и пятьдесят рублей пенсионеры в надежде, что в общей сумме эти деньги помогут спасти жизнь какого-нибудь несчастного малыша! И вы не гнушались даже этим! На самом же деле все суммы поступали на ваш счет, на который уже наложен арест.

Лицо Пастора исказила гримаса ненависти.

– Сучий выродок… Ничего ты не докажешь!

– А я не собираюсь ничего доказывать, – ответил Артем. – Это задача правоохранительных органов, а у меня другая работа.

– Думаешь, сделал мне подножку, Павлов? – усмехнулся Пастор, немного приходя в себя. – Тогда я тебе тоже открою секрет. Первое – группы и сайты, которые я так холил и лелеял, будут только множиться. Вы не сможете с ними бороться, это равносильно тому, как швырять горох в полчища голодных крыс, которые сжирают все на своем пути. Второе – я начал разработку новой игры для малышей, Павлов. Знающие люди помогли, так сказать, хи-хи… Понимаешь? Нужно совершенствоваться! Будем снижать возрастной порог еще и еще! Представь, что твоя пятилетняя дочь играет в игру, общаясь с виртуальным пони, и тот спрашивает кроху:

«А ты можешь залезть на подоконник? А ты можешь взять нож и спрятать его под подушкой? А ты можешь включить плиту?!» И скоро такие игры заполонят Интернет!

А что касается «Реквиема»… в недалеком будущем необходимость в кураторах отпадет. Сидеть за компьютером будет вовсе не обязательно, «вести» бесхребетного слизняка, который не в состоянии решить свои проблемы, будет специально разработанная программа, в памяти которой будет несколько миллионов вариантов ведения диалога с куколкой. Понадобится только один человек, и он будет в состоянии управлять сотнями и тысячами кукол!

– Да ну? Тысячи кукол, говорите? Карабас-Барабас обзавидовался бы, – вздохнул Павлов, и Пастор резко умолк. Он тяжело дышал, на забинтованной шее рядом с трубкой показалась капелька крови. Он с усилием выдавил:

– Скажи спасибо, что я их гнал на крышу или в ванну, адвокат. Только на минуту вообрази себе, что можно делать с этими никчемными куклами, попадись они в руки радикальных исламистов. Ходячие бомбы миру обеспечены, уж поверь!

– Я знаю, что случилось с вашей матерью, – серьезно произнес Артем. – Вы получили колоссальную психологическую травму в детстве. Вы и ваш брат. Пожалуй, на вас это сказалось сильнее – по крайней мере, Рой не в инвалидной коляске и у него ни одного седого волоска.

– Елагин должен был умереть, – прошептал Пастор.

– Он жив. Но Елагин уже никогда не будет таким, каким был до встречи с вами, – сказал адвокат. – Если вас это утешит, то дни, проведенные у вас в подвале, он будет помнить до конца жизни.

– Он убийца.

– В какой-то мере да. Но то, что сделал Елагин, нельзя даже ставить на одну чашу весов с тем, что вытворяли вы. И уж тем более распространять свою месть на родных этого человека. Я говорю о его супруге и дочери.