Откровенный разговор про это для тех, кому за... - Юрий Прокопенко

А у самого леса лежит мотоцикл, около деваха крутится, якобы чинит. Но, конечно, починить не может. Мы с ней в четыре руки схватили его за рога и поволокли. Оказалось, в полукилометре хуторок – я б его ни в жизнь не заметил. Через 20 минут уже в сухое переодевались. Сели чай пить, я на девушку поглядываю – чуть помладше моей дочки, да и вертлявая очень. Не мой номер. А она и не смотрит, что мужик в доме, все в окошко выглядывает. Я даже забеспокоился.

Вдруг дверь хлопает, на пороге – явная мамаша: вся такая же, но постарше. Удивилась, потом разобралась, тоже за чай взялась. Потом мы с дочкой мотоцикл чинили – и починили, а она и умчалась в деревню, к ухажеру. А я, как честный человек, остался. А потом, как честный человек – ЖЕНИЛСЯ!

Потому что в ту ночь мы сначала говорили-говорили, а потом вдруг так сладко любить друг друга стали, что я понял – без нее мне не жизнь. И тут же все мои взгляды перевернулись. И правда – уже 2 года, как без ссор, в любви и согласии.

Вот уж не думал, что деревенская жительница так меня за душу возьмет. Но я теперь у нее живу, свежим воздухом дышу, ни с кем не грешу. Сам себе удивляюсь – деревню полюбил, а с чего – и сам не ведаю. Видно, Господь не зря грозы насылает и мотоциклы подкладывает».

«Напасть у меня случилась, когда было 66. Ни с того ни с сего вдруг отнялась вся правая половина. К врачу позвонили только через день, потом больница, инсульт, лечение, тренировки, все такое. Причем, по самому бедному классу, потому что я уже 9 лет одинокая – муж в перестройку умер.

Когда вернулась в дом, неделю ползала почти на коленках, все вылизывала. Потом делать стало нечего, увлекалась сериалами. Потом в них разочаровалась, с бабками у подъезда сидела – все тоже скучающие. Потом уже воем выть захотелось. Как посмотришь на себя со стороны – хромает тут, непонятного возраста, худого размера.

Один раз поддалась на наше, больных, увлечение, пошла в реабилитационный центр – его пытались при больнице открыть. Две девчушки выделываются перед нами, а в глазах ужас – старые, больные, от некоторых попахивает. Да и публика собралась скучающая. Не понравилось мне.

Но когда оттуда домой шла, увидела, как от нас недалеко старичок в палисадничке копается. Как у всех, под окнами пятиэтажки кусок нарезан, но не травы, а сказочный огородик. Грядочки, цветочки, тропочки с веселыми разводами из камушков. Сразу видно – не скучно деду.

Я тоже развеселилась, стала с ним разговаривать, потом помогать полезла. Конечно, упала – через оградку не так просто, когда нога как не своя. Потом посидели, болтали, потом он меня пригласил рану промыть, а я его к себе зазывала – за два дома.

И стала к нему в огородик ходить, как на работу, что ни день, то там тружусь, с дедом болтаю. Потом о жизни заговорили, стали о затаенном беседовать, потом любимых вспомнили – у обоих уже ушли. Потом я у него засиделась, потом он у меня. Потом он ко мне полез, а мне уже так хотелось, что я даже приличия не соблюла, но он не осудил. Вот так стали вместе жить, причем у него. Он так настоял, а я что – теперь ему решать.

Между прочим, как стали вместе жить, у меня значительно улучшилось состояние: рука-нога лучше слушаются, на погоду уже не реагирую, как раньше, настроение стало ровное, хорошее. Конечно, когда хочется о человеке позаботиться, какие там руки-ноги, просто летаю по квартирке. А он обо мне печется, и всякие поделки по дому делает, и словами балует.

Вот так странно получилось: центр меня реабилитировал, а об этом не ведает. А я огородника нашла в городе, мужчину себе нашла, хотя и больная».

«Я был четырежды женат, у меня двое взрослых детей, один внук, а самому мне 72. Я считаю, что возраст невеликий, я очень подвижный, худощавый, нравлюсь женщинам разного возраста. А главное, сам себя ощущаю здоровым и молодым.

Многие мои сверстники, соученики еще по школе, коллеги – бывшие и нынешние, – выглядят и чувствуют себя гораздо хуже. А многих уже и вовсе нет… А я всегда следил за здоровьем, регулярно посещал врачей, вовремя был замечен рак простаты и удален, так что впереди еще много лет, надеюсь.

Недавно я ездил отдыхать в Ессентуки, завел там роман. Прекрасная дама средних лет из Сибири была очарована моим красноречием, умением танцевать, ухаживать – и пала в мои объятия очень быстро. Причем, никакой пошлости, все красиво, приятно, нежно. Только когда узнала, сколько лет мне на самом деле, была расстроена. Тем не менее роман протекал все две недели и закончился тихим ужином при свечах.

И тут дама меня ошарашила, спросила, могут ли у меня быть дети. Я, каюсь, слукавил, не сказал про операцию, а сослался на возраст – мол, не самый удачный для отцовства. Она говорит – да, если бы я раньше это знала, все было бы по-другому. Оказывается, ей хочется ребенка, но ПРОСТО у нее не получается – мозги мамой еще заморочены. Не замужем, и никогда не была, не беременела, потому что без мужа мама не велит. Но вот теперь, после 40, все-таки решилась, но у себя в городке забеременеть не может – потеря репутации. Вот и поехала «отдыхать».

Я был по-настоящему тронут этой глупейшей историей. Сколько женщин выходят замуж или живут так, рожают от мужей или любовников, меняют мужчин как перчатки, а на отдыхе пускаются во все тяжкие – и прекрасно себя чувствуют! А эта и жизнь свою маме отдала, и даже выбрать мужчину для простой задачи не смогла. Конечно, две недели она была счастлива, но это ведь не то счастье, на которое она рассчитывала.

Вот такая принцесса из хрустального замка: прожила чужую жизнь, освободилась от гнета придуманных правил – и все равно придерживается своих дурацких принципов. Хотя принцип должен быть один: мне должно быть комфортно, и я этого добьюсь. А бедная дама останется с воспоминаниями, а вовсе не с ребеночком, на которого так надеялась. Она говорила мне о любви, но мечтала не обо мне, а теперь осталась и без меня, и без продолжения романа.

Странная штука – жизнь, моя легкая и спокойная жизнь вдруг вот так связалась с чужой непростой и неудачной. Кто виноват?..»

«Моя бабушка единственный раз водила меня в церковь, когда мне было 8 лет (сейчас мне 79). Как я потом поняла, время было такое, что из-за этого похода могли уволить или даже арестовать папу или маму, поэтому бабушка меня сто раз предупредила, что никому нельзя ничего говорить. И я шла в церковь, как в сказку или в приключение.

И там действительно было как в сказке – красиво, немного взвинченно, необычно. А когда вышел батюшка в золотой одежде, я подумала, что это волшебник. И это чувство у меня осталось на долгие годы. Вечером перед сном я молилась, но не богу, а именно батюшке: просила у него чего-то, потом с ним разговаривала, как с умудренным жизнью старцем, и т. д. Словом, такая дикарская вера, помноженная на детские фантазии.