Высадка в зоне удара - Иван Стрельцов

Жук опустил бинокль и посмотрел на замершего за пулеметом Тышкула и тихо спросил:

– Знаешь, что самое тяжелое в нашей работе?

– Естественно, – ухмыльнулся Олег и провел рукой по холодной стали пулемета. – Прикрывать отход основной группы.

– Нет, – покачал головой Жук и мрачно добавил: – Самое сложное – ждать…

Палатка, в которой бедуины держали пленников, находилась в центре лагеря, и Серванту с напарником пришлось, согнувшись пополам, бесплотными тенями скользить между вросшими в песок матерчатыми жилищами пустынных сепаратистов.

Несмотря на свои внушительные размеры, Сергей Севрюков двигался легко и бесшумно. Приблизившись к входу в шатер, он быстрым, неоднократно отработанным движением забросил автомат за спину. «Вал» хоть и считается бесшумным оружием, но при стрельбе затвор клацает достаточно отчетливо. Поэтому лучше действовать дедовским способом, то есть врукопашную. Откинув полог, диверсант метнулся внутрь.

Под крышей шатра висела керосиновая лампа, отбрасывая слабый свет. Сквозь прибор ночного видения фитиль тлел неестественно зеленым цветом. Сервант не стал задерживать взгляд на керосиновой лампе, а цепким взглядом охватил все помещение. Пленники были здесь – связанные тонкой веревкой из лошадиной гривы, они стояли на коленях в центре шатра, без сил опираясь друг на друга.

Охранники тоже были здесь, и тоже двое. Один сидел у входа, по-турецки поджав под себя ноги и между колен держа автомат, другой лежал на низком топчане у дальней стены палатки. Закинув вверх бородатую физиономию, он громко храпел, выводя сонные рулады.

Зачистка помещения проходила по классической схеме. Оказавшись в шатре, Сервант, недолго раздумывая, выбросил вперед правую ногу. Араб успел отреагировать на появление чужака, лишь открыв глаза и сжав пальцами цевье автомата, и уже в следующее мгновение кованый носок спецназовского берца проломил ему височную кость. Часовой без шума завалился на бок, пуская изо рта кровавую юшку.

Правая нога морпеха еще только возвращалась в прежнее положение, а рука уже выхватила из нарукавного чехла метательный нож. Едва уловимый взмах, и «шершень» тонко, по-комариному пискнув, пролетел через шатер и воткнулся в горло спящего бедуина, пробив остро отточенным клинком кадык. Храп в ту же секунду оборвался…

Сапер выглянул из-за большого шатра, в котором сепаратисты хранили боеприпасы. Арсенал охраняли двое часовых. Их расположение было крайне неудачным для стрельбы снайпера, поэтому, чтобы исключить риск промаха, было решено брать их «в ножи». Широкая ладонь подрывника плотно зажала рот арабу, следующим движением нож разведчика по самую рукоятку вошел часовому в спину с левой стороны.

Второй сапер, вынырнув за спиной другого часового, держа нож обратным хватом, левой рукой зажал рот своему «крестнику» и коротким взмахом ударил араба в грудь.

Бездыханные тела затащили в палатку, бросив за ящиками. Потом один из саперов, держа автомат на изготовку, выбрался наружу, а его товарищ принялся колдовать с таймером мины…

Группы прикрытия, установив мины-ловушки у крайних палаток, затаились в ожидании дальнейшей развязки. Ситуация могла измениться в любое мгновение…

– Так, хлопчики, все в порядке, мы свои. – Зачистив охранников, Сервант склонился над пленными. Нож разведчика легко рассекал путы. Тем временем вошедший следом за Сервантом морской пехотинец, вытащив из карманов разгрузочного жилета два прямоугольника мин «МС-4», выдернул предохранительные чеки и сунул их убитым охранникам под одежду возле гранатных сумок. Через пятнадцать минут мины встанут на боевой взвод и будут неизвлекаемые.

Тем временем Сергей Севрюков, заботливо поддерживая за плечи, помогал оперативникам встать на ноги. Те были сильно избиты и с трудом могли шевелить разбитыми губами. Было ясно, что, несмотря на чудовищные пытки, они ничего не сказали бедуинам. В противном случае морпехи застали бы два трупа.

– Ноги затекли, – морщась, тихо прошептал Христофоров.

– Ничего, братан, на себе дотащим, – ставя на ноги Кирилла Лялькина, пообещал Сервант. От ярости его голос прерывался. Мельком глянув на напарника, спросил: – Ну что, Склифосовский, закончил?

– Типа того, – бесстрастным голосом ответил морпех, укладывая очередную взведенную мину-ловушку под ящик с ручными гранатами.

– Давай помогай братану вернуться домой.

Взвалив на плечо Лялькина, Сергей левой рукой его придерживал, а правой держал «вал», выставив вперед. Вот в таком виде они и выбрались из душного шатра на свежий ночной воздух…

Любой, даже самый идеальный план хорош, пока на бумаге, а когда начинается воплощение его в жизнь, тут уж как получится. Такие вывороты могут происходить, только держись…

Таща на себе обессиленных и истерзанных оперативников, морские пехотинцы уже почти добрались до выхода из лагеря бедуинов, когда из крайней палатки неожиданно появился араб в длинной до колен рубахе и просторных шароварах. Скорее всего, жителя пустыни так не вовремя разбудил зов природы.

Увидев бегущее прямо на него непонятное человекообразное существо с глазами, закрытыми прибором ночного видения, смахивающим на морду гигантского насекомого, держащее на плечах безвольное человеческое тело, боевик от обуявшего его ужаса выпучил глаза. Он только разинул рот для крика, как Сервант уже надавил на спуск своего «вала». Короткая очередь ударила бедуина в грудь, сбила с ног и швырнула обратно в палатку, откуда донеслись недовольные возгласы проснувшихся боевиков.

Теперь уже выбирать не приходилось, и Сергей полоснул из автомата по пологу палатки. Над пустыней пронесся нечеловеческий крик. Лагерь террористов в одно мгновение проснулся, превращаясь в растревоженный муравейник. Сервант изо всех сил поднажал; его напарник, сгибающийся под тяжестью Христофорова, едва за ним поспевал.

Морские пехотинцы действовали строго по военной науке отхода. Одна пара вела огонь, вторая перебежками отходила, третья перезаряжала оружие, готовясь прикрывать отход второй пары, когда те опустошат свои автоматы.

Всем хорош автомат «вал» – и бесшумный, и мощный, вот только один недостаток – магазин на двадцать патронов для подобных мероприятий явно неподходящий…

Это было на пределе человеческих сил – не считая тридцати килограммов боевой экипировки тащить на себе восьмидесятикилограммового опера. Даже на тащить, а нести, как невесту. Такое не всякому дано, впрочем, в спецназ всяких не берут.

Наконец освобожденных оперативников дотащили до бархана, и все четверо без сил повалились на прохладный песок. Следом за ними появились и бойцы групп прикрытия. К этому времени бедуины уже окончательно пришли в себя, неразбериха в их лагере прекратилась, и они даже попытались преследовать диверсантов. Но едва первые боевики попытались выбраться за пределы лагеря, как с вершины бархана по ним ударил пулемет.

У ног бедуинов взметнулись пыльные фонтанчики выстрелов. Трое арабов бросились назад под защиту ограды, оставив на песке неясный силуэт четвертого, которому повезло меньше остальных…