Тайна Магдалины - Кэтлин Макгоуэн

Слушая объяснение Синклера, Морин пристально рассматривала череп. Внезапно ее осенило, и она воскликнула:

— Это Иоанн! Череп — он всегда присутствует в иконографии Марии Магдалины, на всех картинах. Она всегда изображается с черепом, и никто раньше не мог дать мне разумное объяснение этому. Всегда туманное напоминание о покаянии. Череп олицетворяет покаяние. Но почему? Теперь я понимаю почему. Марию рисовали с черепом, потому что она кается в своих грехах перед Иоанном — буквально с черепом Иоанна.

Синклер кивнул.

— Да. И книга. Она всегда изображается с книгой.

— Но это просто могло быть писание, — заметила Морин.

— Могло быть, но это не оно. Мария изображается с книгой, потому что это ее собственная книга, ее послание, которое она оставила нам. И я надеюсь, что оно даст нам возможность проникнуть в тайну ее старшего сына и узнать о его судьбе, потому что мы не знаем о ней. Я надеюсь, что Магдалина сама раскроет нам эту тайну.

Минуту они шли по саду в молчании, греясь в лучах вечернего солнца. Наконец Морин заговорила:

— Вы сказали, что есть другие последователи Иоанна, которые не являются фанатиками.

— Конечно. Их миллионы. Мы называем их христианами.

Морин бросила на него удивленный взгляд, а он продолжал:

— Я серьезно. Взгляните на вашу собственную страну. Сколько церквей называют себя баптистскими? Это христиане, которые впитали в себя представление об Иоанне как об истинном пророке. Некоторые называют его Предтечей и видят в нем того, кто возвестил пришествие Иисуса. В Европе было несколько семей из Династии, в которых кровь Крестителя смешалась с кровью Назарея. Самой знаменитой из них была династия Медичи. Они объединились, причастившись и к Иоанну, и к Иисусу. И наш приятель Сандро Боттичелли тоже был одним из них.

Морин удивилась:

— Боттичелли происходил от обеих династий?

Синклер кивнул.

— Когда мы вернемся домой, посмотрите еще раз на «Весну» Сандро. Слева вы увидите фигуру Гермеса, алхимика, который поднимает свой символ — кадуцей. Его рука сложена в жесте «Помни Иоанна», о котором вам говорила Тамми. В этой аллегории, изображающей Марию Магдалину и силу возрождения, Сандро говорит нам, что мы должны также помнить Иоанна. Эта алхимия — образ объединения, а объединение не оставляет места для фанатизма и нетерпимости.

Морин внимательно наблюдала за ним, все больше искренне восхищаясь этим человеком, который поначалу был для нее такой загадкой. Он был мистиком и настоящим поэтом, искателем духовных истин. Мало того, он был просто хорошим человеком — сердечным, заботливым и, несомненно, очень верным. Она недооценила его, что стало еще более очевидно после сказанных им последних слов:

— По моему мнению, отношение к прощению и терпимости — это краеугольный камень истинной веры. За последние сорок восемь часов я начал верить в это глубже, чем когда-либо раньше.

Морин улыбнулась и взяла его под руку, и они пошли назад через сад. Вместе.

Ватикан, Рим

29 июня 2005 года

Кардинал Де Каро закачивал свой разговор по телефону, когда дверь в его кабинет распахнулась. Поразительно, что церковный деятель такого высокого ранга, как епископ О’Коннор, все еще не понял, какое незначительное положение он занимает здесь, в Риме, но этот человек вел себя крайне невежливо. Де Каро все еще не был уверен, было ли причиной подобного поведения чистое тщеславие или же полная утрата чувства реальности со стороны О’Коннора. Возможно, и то и другое.

Кардинал с притворным терпением и насмешливым удивлением слушал, как этот человек бормочет об открытии во Франции. Но потом О’Коннор сказал нечто, что заставило Де Каро застыть. Это была внутренняя информация. Никто на этом уровне еще не должен был знать о свитках — и, уж конечно, не об их содержании.

— Кто ваш информатор? — спросил кардинал, деланно безразличным тоном.

О’Коннор заерзал. Он пока не был готов раскрыть свой источник.

— Он очень надежный. Очень.

— Боюсь, я не могу принять это всерьез, если вы не желаете или не можете предоставить мне дополнительные подробности, Магнус. Вы должны понимать, как много дезинформации приходит сюда. Мы не можем проверять все.

Епископ Магнус О’Коннор почувствовал себя неловко. Он не осмеливался раскрыть свой источник, пока нет — это был его единственный оставшийся козырь. Если он сдаст им осведомителя, они, без сомнения, обратятся прямо к нему, оставив О’Коннора без всякого влияния и участия в этой важнейшей исторической ситуации. Кроме того, есть и другие, перед которыми он должен держать ответ, кроме Де Каро и Ватиканского Совета.

— Я свяжусь с информатором и узнаю, могу ли раскрыть его вам, — предложил О’Коннор.

Кардинал Де Каро пожал плечами, к большой досаде О’Коннора. Он совсем не ожидал и не рассчитывал на такое безразличное отношение к своим поразительным новостям.

— Очень хорошо. Спасибо вам за информацию, — сказал старший церковник, жестом отпуская его. — Вы можете приступить к вашим обязанностям.

— Но, Ваше Высокопреосвященство, разве вы не хотите точно узнать, что они нашли?

Кардинал Де Каро взглянул на ирландского священника сквозь свои очки для чтения.

— Непроверенные источники нас не интересуют. Доброй ночи, сэр. Да благословит и хранит вас Господь.

Кардинал отвернулся и взял кипу бумаг, перебирая их, как будто епископ рассказал ему что-то настолько же банальное, как «солнце встает утром и садится вечером». Где шок? Беспокойство? Благодарность?

Кипя от негодования, епископ О’Коннор пробормотал ответ и, ковыляя, вышел за дверь. На данное время с Римом покончено. Он отправится во Францию. Тогда он им покажет.

Замок Синих Яблок

29 июня 2005 года

Как и обещала, Морин встретилась с Тамми в комнате с кинотеатром после своей прогулки по саду с Синклером. Сначала она сунула голову в кабинет, чтобы проверить, как там Питер, который был погружен в перевод второй книги. Ее кузен остекленевшими от работы глазами взглянул на нее и что-то неразборчиво пробормотал. Она знала, что сейчас не стоит прерывать его, и отправилась на поиски Тамми.

За стенами кабинета в замке царило оживление, взволнованное жужжание, связанное с происходящими историческими событиями. Морин спрашивала себя, как много знают слуги, но предполагала, что все они в высшей степени доверенные люди. Ролан и Синклер собрались, чтобы обсудить, какие нужны меры безопасности, пока не будет переведена оставшаяся часть Евангелия Марин. Морин было очень интересно, что и когда собирается предпринять Синклер.

— Входи, входи, — поманила рукой Тамми, увидев Морин в дверях.

Морин опустилась на диван рядом с Тамми, со стоном откинув голову назад.