Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Л. Нельсон

У всадника было копье, которое он держал низко, метя Торгриму в грудь. Агнарр прыгнул вперед, схватил копье за древко и вывернул его вверх. Ирландец хрюкнул, и его конь повернулся под ним.

Агнарр потянул сильнее, и Торгрим попытался достать всадника, но ему мешал конь, который щелкал зубами. Ирландец вынул ногу из стремени и пнул Агнарра в голову, Агнарр охнул, отпустил копье и отлетел назад.

Конь повернулся, тесня Торгрима. Он увидел, как копье подается назад, а затем устремляется вперед. Увидел, как оно входит Агнарру в грудь через кольчугу по самое древко. Глаза Агнарра распахнулись, изо рта его хлынула кровь.

Копейщик вырвал свое оружие и развернул коня прочь от Торгрима, прежде чем тот смог отомстить за Агнарра или даже подумать о мести. Он перевел взгляд с всадника на Агнарра, который упал на колени. Его глаза смотрели прямо вперед, по бороде стекала кровь, но свой меч он все еще крепко сжимал в руке. А затем Агнарр рухнул лицом в ирландскую грязь.

Торгрим обернулся, выставив перед собой Железный Зуб, в поисках жертвы. Увидев одного из всадников, который бился мечом с орудовавшим топором Вали, он бросился туда. Всадник даже не заметил, как Торгрим подбежал и всадил клинок ему в поясницу. Он выгнулся, закричал и упал, когда Торгрим выдернул меч.

— Все в лес! — крикнул Торгрим так громко, чтобы его расслышали сквозь шум битвы.

Он не хотел, чтобы норманны в панике бросились к лесу, ведь всадники могли запросто их зарубить по пути, но иных вариантов больше не оставалось. По крайней мере так уцелеет хоть кто-то. Но не он сам. Он не будет даже пытаться.

Годи опять оказался рядом с ним, а затем Торгрим увидел Харальда, который тоже торопился к нему.

— В лес! Бегите в лес! — снова крикнул Торгрим, указывая в ту сторону Железным Зубом на случай, если его не поняли.

Харальд, глядя на него, широко раскрыл глаза, его челюсть отвисла. Торгрим уловил движение за спиной и развернулся. Один из всадников мчался прямо на него. Похоже, последним, что он успеет увидеть перед смертью, будет массивная голова лошади, ее желтые зубы и пена, капающая с ее губ.

Годи в два прыжка оказался между ним и лошадью, взмахнул огромной секирой, как будто рубил дерево. Лезвие попало всаднику в грудь и отшвырнуло его, секира так и застряла в его грудине. Конь вздыбился, когда всадник запрокинулся назад, все еще натягивая поводья. Казалось, что все движется медленно, словно под водой. Торгрим увидел копыто, летящее прямо на него, и сдвинулся в сторону, точнее, подумал, что нужно отпрыгнуть, как вдруг копыто ударило его в голову.

И тогда все стало черным.

А затем прояснилось.

Он открыл глаза, не зная, где находится и как долго был без сознания. Казалось, что прошло уже много времени, но он все еще видел ноги людей и лошадей, слышал звон оружия и крики сражающихся, вопли раненых и ржание коней.

«Я на земле», — подумал он. Он действительно лежал на боку. И совершенно не понимал, что происходит.

Он почувствовал руки на своих плечах, понял, что его поднимают с земли, подумал о том, сможет ли стоять. Торгрим ждал, что его поставят на ноги, но вместо этого ощутил, как его забрасывают на плечо, а потом он мог видеть только ноги Годи и, наверное, Харальда рядом, после чего все вновь погрузилось во тьму.

Когда Торгрим снова открыл глаза, вокруг были только кусты, папоротник и стволы деревьев. Он не шевелился — не был уверен, что сможет пошевелиться, двигались только его глаза. Он слушал. Журчала вода, видимо, поблизости текла река. Раздавались тихие шорохи, словно люди вокруг него старались не двигаться без нужды. Ветер тревожил кроны деревьев. А в остальном царила тишина.

Затем шорох стал громче и он услышал голос Харальда:

— Отец?

Торгрим повернул голову, и внезапно перед ним очутилось лицо Харальда, обеспокоенное и перепачканное кровью.

— Отец? — повторил он. — Ты можешь говорить?

Торгрим задумался над ответом и понял, что может не только говорить, ему по силам сделать куда больше.

— Да, да, я в порядке. Помоги мне сесть, — прорычал он.

— Ты уверен… — начал Харальд, но Торгрим ответил ему взглядом, намекавшим на то, что препираться не стоит. Поэтому он просунул руки Торгриму под мышки и поднял его, помогая оттолкнуться от земли.

Годи тоже оказался рядом, с другой стороны.

— Поставь меня на ноги, — сказал Торгрим, но Годи покачал головой.

— Мы прислоним тебя к дереву ненадолго, пусть кровь отхлынет, — сказал здоровяк, и Торгрим наградил его тем же взглядом, что и Харальда, однако выяснилось, что на Годи это не оказывает должного воздействия.

Годи и Харальд оттащили его на несколько футов назад и прислонили к стволу огромного дерева. Торгрим почувствовал, как кружится голова, закрыл глаза и подождал, пока дурнота не уляжется.

И снова открыл глаза. Харальд вернулся к тому, чем, судя по всему, занимался минутой раньше: обматывал лоскутом длинный порез на предплечье. Лицо Годи было залито кровью, но Торгрим догадался, что она текла из раны на голове, которые всегда выглядят серьезнее, чем на самом деле. Рядом оказались также Олаф сын Торда, Ульф и еще несколько воинов. Торгрим насчитал десять человек. И все они имели более или менее тяжелые раны.

— Где остальные? — спросил Торгрим.

Харальд и Годи обменялись взглядами, и Торгрим все понял.

— Они не успели, — сказал Харальд.

Торгрим кивнул. Он вспомнил Агнарра с копьем в груди, Вемунда, убитого конским копытом. И всех остальных, кто погиб на его глазах. Его и самого стоило бы оставить умирать, но отчитывать Харальда и Годи за эту ошибку он не собирался.

— Ирландцы? — спросил Торгрим.

— Они дорого заплатили за наших людей, — заверил его Харальд.

— Мы устроили им бойню, — сказал Годи. — Убили, наверное, половину. Но их все равно было слишком много. Ты приказал всем бежать в лес, и мы пробились сюда. Тяжко было. Вот все, кто сумел добраться. — Он жестом указал на тех немногих, которые сидели или стояли, опираясь на деревья, вокруг сумрачной полянки.

— Они даже не пытались за нами гнаться, — сказал Харальд. — Мы добрались до леса и углубились в него так далеко, как только смогли. Они ездили вдоль деревьев, но выкурить нас оттуда даже не старались.

Он явно искал светлые моменты в трагедии этого утра, и Торгрим его понимал. Так и полагалось поступать мужчине.

Некоторое время они оставались на месте, молчаливые, бдительные. Те, кто перевязывал раны, закончили с этим. Все окровавленные, они сели и уставились в темную лесную глушь.