Объект «Зеро» - Сергей Волков

Сородичи никак не отреагировали на это, а щупальце уже деловито тащило неподвижную жертву к лесу.

– Хэ! Хэ!! Хоп-хоп-хоп!! – Цендорж, громко крича и хлопая в ладоши, устремился к альбам, пытаясь растормошить их, избавить от сонной одури. Я, подхватив котелок, присоединился к нему, ударяя по посудине камнем.

Наши усилия увенчались успехом – альбы вздрогнули, тревожно засвистели, и вскоре все стадо унеслось прочь. Ветви-щупальца поползли обратно, и в каждом их движении мне явственно чудилось злобное разочарование.

Той альбы, которую схватило щупальце, нигде не было видно. Лес все же получил свое, на что Цендорж лишь бессильно выругался…

Мы поднялись на Сонную гору и упали без сил. Цендорж мгновенно уснул, я же никак не мог справиться с навалившимся нервным напряжением. Перевозбужденный событиями последних дней, оглушенный гибелью Зигфрида, мой мозг отказывался отдыхать. Напротив, он заставлял тело подниматься, и я тупо, как автомат, бродил по пологому склону, изредка бросая взгляды на вновь затянувший себя туманом Жорный лес. Наверное, в те минуты я находился на грани помешательства…

Впрочем, я не исключаю, что это мое состояние могло быть связано и с воздействием леса, который явно использовал для охоты какое-то нейроизлучение или токсины.

С трудом взяв себя в руки, в какой-то момент я решил, что чем без толку бить ноги по камням, неплохо было бы найти Квадратный утес, на котором, по словам Шерхеля, имелась указующий дальнейший путь стрела.

После довольно долгих поисков я в самом деле обнаружил на южной стороне Сонной горы скалу с плоской вершиной. При определенной фантазии ее можно было назвать квадратной. На темной поверхности камня я увидел выбитую и закрашенную красным стрелу, направленную на юго-восток. Туда, где в сизой дымке высились цепи гор, уходящих в неведомые дали…

Вернувшись к безмятежно храпящему Цендоржу, я расположился поодаль, долго ворочался, но все же сумел уснуть. Но даже во сне меня не покидала тревога. Я видел жуткие сны, в которых то лес вдруг начинал ползти по камням, подобно исполинскому мохнатому анемону, то свободники, неведомым образом отыскавшие нас, набрасы– вались на меня и Цендоржа, хохоча от радости.

А потом мне неожиданно приснился Игорь Макаров. Он сидел напротив меня на камне и улыбался.

– Ты чего? – спросил я.

– А ты чего? – Игорь улыбнулся еще шире. – Я же говорил тебе: «Тут все не так!» Забыл?

– Да, но я…

– Ладно, пустое, – Макаров согнал с лица улыбку. – Ты вот чего… Постарайся как можно скорее найти Меченого и расскажи ему про «объект зеро». Это очень важно!

– Да кто он, это твой Меченый?! – заорал я… и проснулся.

Стояли сумерки. Свистел ветер. Похрапывал в стороне Цендорж. А внизу, на опушке леса, там, где мы вчера гоняли альб, стояли люди. Много, пять-шесть десятков, людей в черных плащах…

По-крабьи, боком, я переполз к Цендоржу, ткнул кулаком под ребра, зашипел в ухо:

– Ти-ихо…

Монгол, унесенный на крыльях сна в ему одному ведомые дали, наверное, в родные степи, вернулся с берегов Керулена удивительно быстро. Секунду назад он еще расслабленно лежал в ложбинке между камнями, но после моего тычка тут же собрался, приоткрыл глаза и огляделся.

– Нашли, Клим-сечен? Э-э, плохо.

– Да уж чего хорошего. Давай, цепляй барахло – уходить будем.

И мы поползли, стиснув зубы. Прятались за камнями, выбирали расщелины и трещины, вжимаясь животами в каменную крошку. От свободников по прямой нас отделяло не более двухсот пятидесяти метров, и я постоянно ждал – вот, вот сейчас кто-нибудь из этих, в черных плащах, заорет, радостно приплясывая: «Вон они, вон!»

Но – обошлось. Уползя по косогору на восточную сторону Сонной горы, мы поднялись на ноги и перевели дух.

– Ну, друг Цендорж, теперь ноги в руки – и бегом! – скомандовал я, и мы рванули с места, ориентируясь на Квадратный утес.

У скалы с красной стрелой остановились – переобуться, распределить поклажу. Цендорж наковырял в трещине между камнями земли, смешал в ладони с водой и получившейся грязью аккуратно замазал указатель – авось издали свободники не заметят.

Когда все уже было готово и мы, побросав часть ненужных вещей в пропасть, собрались выступать, монгол вдруг побледнел и тихонько завыл, с силой ударяя себя кулаками по лицу.

– А-а-а, деревянная голова! А-а-а, овечий ковяш! Глаза мои каменные, куда смотрели…

Оказалось, что, когда мы уползали по склону, Цендорж не заметил и оставил на камнях котелок, тот самый, по которому я стучал, разгоняя альб. Если свободники обнаружат его, то все, пиши пропало. Народу у них много, и обшарить небольшую Сонную гору им труда не составит.

В любом случае мы должны торопиться. Нас ждут безымянные горные хребты и отроги, в которых без спутниковой карты и навигационных систем сам черт ногу сломит.

И мы поспешили. Вновь хрустел под подошвами камень, мешки давили на плечи, тихонько звякало и стукало обмотанное тряпками оружие, булькала вода во флягах.

Когда Сонная гора осталась позади и, миновав курумник, мы поднимались по уступам протяженного скального сброса, вдали зарокотал боевой барабан свободников, но что это был за сигнал, кому он предназначался и что значил – мы так и не узнали.

Горы Медеи. Как отличаются они друг от друга. У меня еще совсем свежи воспоминания о горах Экваториального хребта. И сравнивая те голые, искусственно-стерильные пики, геометрически правильные скалы и отвесные каньоны со здешними ломаными, перекореженными, щебнистыми вершинами и заваленными угловатыми глыбами серого камня ущельями, я понимаю лишь одно – на этой планете действительно «все не так».

Ночью было очень холодно. Мы натянули на себя все, что нашли в мешках, но все равно мерзли. Костер развести не из чего, а кроме того, дым может выдать нас. Уверенности, что погоня отстала, нету никакой, хотя я совершенно не представляю, как можно суметь отыскать что-то в этих каменных джунглях.

Утром, стараясь придерживаться направления, указанного красной стрелой, начали подъем к седловине перевала. Слева темнеет горная вершина с косо срезанной макушкой, справа нависает заснеженный горный исполин не менее четырех тысяч метров в высоту. Эскимос, уже довольно прилично отдалившийся от нас, будет повыше, но он не производил на меня такого мрачного, давящего впечатления.

Я назвал этот пик Викингом, а его соседа со срезанной вершиной – Сырной Головой. Если горы не обидятся на нас за такие имена и все пойдет как надо, к ночи мы поднимемся на перевал и обнаружим там каменный крест, который Шерхель называл мартехольцем.

Вспомнив о Зигфриде, я вздохнул, но тут же взял себя в руки. Сейчас главное – уйти от погони, отыскать монастырь, разузнать дорогу в Горную республику, добраться туда, найти Акку, Чернышова, всех остальных и попытаться объяснить им…