Башня Зеленого Ангела - Тэд Уильямс

— Мы должны… — начал Гутвульф. Потом слепой судорожно вздохнул, и что-то ударилось в Саймона, который скатился назад и едва успел схватиться за край шлюза.

— Что здесь происходит?! — Голос Инча был похож на ужасное гремящее рычание. — А ну не троай моего кухонного мальчика!

Саймон чувствовал, как надежда угасает, сменяясь тошнотворным ужасом. 'Как такое могло случиться? Это неправильно! Он вернулся из смерти, из небытия только для того, чтобы "Инч пришел на несколько минут раньше, чем следовало? Как могла судьба сыграть с ним такую чудовищную шутку?

Гутвульф глухо вскрикнул, потом Саймон некоторое время не слышал ничего, кроме приглушенного плеска. Он начал осторожно пятиться вниз. Наконец его ноги коснулись скользкого дна шлюза. Нагрузка на его израненные ноги породила облако черной обжигающей боли, но Саймон устоял. Он знал, что после своих мучений не сможет даже двигаться, но все еще сохранял часть силы, которую придала ему жертва Мегвин; он чувствовал, как она тлеет в нем, подобно полузасыпанному костру. Он заставил себя стоять в медленно текущей воде до тех пор, пока не смог наконец видеть.

Инч вошел в шлюз и теперь стоял по пояс в воде в центре, как какой-то болотный зверь. В смутном свете факелов Саймон увидел, как из воды вынырнул Гутвульф, отчаянно пытаясь отплыть подальше от надсмотрщика. Инч схватил его голову и снова пихнул ее под воду.

— Нет! — Хриплый голос Саймона был почти шепотом. Если его и можно было услышать, Инч не обратил внимания. И все-таки тишина почему-то раздражала Саймона. Он оглох? Нет, он слышал и Гутвульфа, и Инча. Тогда почему же помещение кажется таким тихим?

Рука Гутвульфа дернулась над поверхностью, но все его тело оставалось погруженным в темную воду.

Саймон ковылял по направлению к ним, борясь с медленным течением. Огромное колесо неподвижно висело над водой. Увидев это, Саймон понял причину странной тишины. Гутвульф каким-то образом ухитрился поднять колесо, чтобы освободить Саймона.

Когда он приблизился к Инчу, в пещере начало светлеть, словно восход проник сквозь камень в темную нору. К шлюзу неуверенно приближались фигуры с факелами. Саймон подумал, что это, должно быть, солдаты или подручные Инча, но, когда они подошли ближе, он увидел их широко раскрытые испуганные глаза. Рабочие литейной были разбужены и теперь осторожно подходили, чтобы посмотреть, что послужило причиной шума.

— Помогите! — проскрежетал Саймон. — Помогите нам! Он не может остановить вас всех.

Оборванные люди остановились, как будто слова Саймона могли сделать их предателями, подлежащими наказанию Инча. Они смотрели вниз, слишком запуганные даже для того, чтобы перешептываться между собой.

Инч не обращал никакого внимания ни на Саймона, ни на своих рабов-рабочих. Он позволил Гутвульфу подняться на поверхность и несколько раз вздохнуть, а теперь запихивал его обратно. Саймон с трудом поднял онемевшие руки и изо всех сил ударил надсмотрщика. С тем же успехом он мог бы ударить гору. Инч повернулся, чтобы посмотреть на него. Покрытое шрамами лицо надсмотрщика было лишено всякого выражения, как будто насилие отвлекало на себя все его внимание.

— Кухонный мальчик! — прогудел он. — Ты не убегай. Ты следующий. — Он протянул огромную руку и дернул Саймона, на секунду отпустив Гутвульфа, чтобы схватить Саймона двумя руками и выкинуть его из шлюза на твердый камень. Юноша на мгновение перестал дышать, новая волна боли нахлынула на него, боли, которая была даже сильнее огня в его суставах. Он не мог заставить слушаться свое истерзанное тело. Саймон почувствовал, как кто-то наклонился над ним. Это, конечно, Инч явился, чтобы довершить начатое. Саймон сжался.

— Эй, парень, — прошептал кто-то и попытался помочь ему сесть. Стенхельм, рабочий литейной, который дружил с ним, сидел на корточках подле него. Он, казалось, с трудом двигался. Одна рука бессильно повисла перед грудью, шея была согнута под странным углом.

— Помоги нам. — Саймон попытался подняться. Казалось, что с каждым вздохом его грудь пронзают кинжалом.

— От меня ничего не осталось. — Даже речь Стенхельма была невнятной. — Но ты лучше посмотри на колесо, парень!

Пока Саймон пытался разобраться в том, что ему сказал Стенхельм, подошел один из помощников Инча.

— Не трогай его, — зарычал он. — Это докторов парень!

— Заткнись, — сказал Стенхельм. Надсмотрщик поднял руку, словно собираясь ударить, но внезапно несколько других рабочих с разных сторон двинулись к нему. Некоторые из них держали куски железа, тяжелые и острые.

— Ты слышал? — тихо прорычал один из них человеку Инча. — Заткнись!

Надсмотрщик огляделся, взвешивая свои шансы:

— Вы хорошо заплатите за это, когда доктор узнает. Он мигом покончит с тем бандитом!

— Тогда иди и любуйся на него! — выплюнул один из рабочих литейной. Люди казались испуганными, но каким-то образом они выстроились в ряд: если они не хотели драться с неуклюжим Инчем, то стоять и смотреть, как его подручный мучит Стенхельма или Саймона, не собирались. Надсмотрщик выругался и попятился прочь, поближе к своему хозяину.

— Вот теперь, парень, — прошептал Стенхельм, — смотри на это колесо!

Голова Саймона кружилась. Он долго смотрел на литейщика, пытаясь понять смысл его слов. Потом он наконец повернулся и увидел.

Огромное деревянное лопастное колесо было поднято и висело на высоте почти в два человеческих роста над водой. Инч, продолжавший барахтаться с Гутвульфом в шлюзе, стоял прямо под ним. Стенхельм протянул согнутую дрожащую руку:

— Там. Там рычаги.

Саймон с трудом поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к огромному механизму. Рычаг, которым, как он видел раньше, пользовался Инч, был поднят и укреплен веревкой. Саймон медленно развязал узел, напрягая горящие мышцы и ослабевшие руки, потом схватился за рычаг скользкими онемевшими пальцами. Тем временем Инч снова запихнул Гутвульфа под воду и наблюдал за страданиями своей жертвы со спокойным интересом. Слепой человек шлепал по воде, пытаясь бежать от своего мучителя, и сейчас находился вне досягаемости колеса.

Саймон сказал несколько слов из молитвы Элисии, которые смог вспомнить, и повис на рычаге. Тот едва сдвинулся с места, но рама, державшая колесо, заскрипела. Инч посмотрел вверх, огляделся и медленно повернулся к Саймону своим единственным глазом.

— Кухонный мальчик… ты…

Саймон нажал еще раз, оторвав ноги от земли и всем своим весом давя на рычаг. Он кричал от боли, вцепившись в скользкое дерево. Рама снова заскрипела; потом со скрежещущим визгом рычаг упал, колесо задрожало и с громким плеском рухнуло в шлюз.

Инч попытался нырнуть, чтобы отплыть в сторону, но исчез под огромными лопастями.

Какое-то мгновение в пещере не двигалось ничего, кроме колеса, которое начало медленно вращаться. Потом, словно монстр из морской пучины Инч выскочил на поверхность, рыча от ярости. Вода текла из его широко раскрытого рта.