Изумрудные зубки - Ольга Степнова

– Мой любовник. – Таня с вызовом посмотрела Глебу в глаза.

– Ты... дрянь?! – растерянно и удивленно спросил Афанасьев и зачем-то подергал себя за бородку.

– Это ты дрянь! – Сычева обняла Таню за плечи.

Леший снова захохотал. Ему явно нравилось слушать выяснение отношений.

– Чей это дом? – пробормотал Глеб. – Ты сказала, что знаешь! О каком назначении ты говорила?!

– Тебя собирались назначить главным редактором международной газеты «Власть», – с усмешкой сказала Сычева. – Ну, теперь-то ты понимаешь, чей это дом?! Шевели мозгами!!

– Что она несет?! – Леший вопросительно посмотрел на Ингу.

– Я же говорю, заткни ее!! – завизжала Инга. Она выкрутилась из шторы, ринулась на Сычеву, но Леший перехватил ее и отшвырнул в глубокое кресло.

– Пусть говорит, – распорядился он. – Что ты там бормотала про назначение этого хлюпика на пост главного?!

– Что слышал, – буркнула Сычева. – Давай, зови сюда своего шефа. Или он тебе вовсе не шеф, а просто партнер?!

– Ты о чем?! – Афанасьев привстал в кресле, оперевшись руками о подлокотники. – Какого такого шефа? Чей это дом?! – Лицо его покраснело, на лбу выступила испарина.

– Чей?! – повторила его вопрос Таня.

– Да, чей? – эхом отозвалась Татьяна.

– Эй, Шкура, заходи!! – крикнул Леший, обращаясь почему-то к шкафу. – Нет смысла прятаться! Эти куклы все равно отсюда живыми не выйдут!!

Инга всхлипнула в кресле и закрыла лицо руками.

– Аривидерчи, Чуча! – заорал попугай.

* * *

Глеб зажмурился.

Мужества, чтобы сделать для себя еще одно открытие, совсем не осталось.

Хватит с него любовника Флека, хватит шлюхи жены.

Но открыть глаза все же пришлось.

В комнате, в ярком потоке света стоял...

Афанасьев не сразу его узнал. Потому что привык видеть в костюме, галстуке, с чисто выбритым и официально-озабоченным лицом.

А сейчас он стоял перед ним в потертых джинсах, вязаном свитере, скулы его припорошила трехдневная седая щетина, а губы кривила усмешка. Появился он, вероятно, из шкафа, потому что дверцы его оказались распахнуты. Только присмотревшись, Афанасьев увидел, что это не шкаф вовсе, а маленький кабинет, двери которого оборудованы тонированными стеклами, устроенными так, что изнутри видно все, а снаружи только темное, зеркально-отражающее стекло.

Потрясение было – всем потрясениям потрясение. Куда там любовнику Флеку!

– Здрасьте, Борис Борисович, – пробормотал Афанасьев, немного привстал в кресле и слегка кивнул головой, как привык это делать в редакции при появлении главного. Он привык почитать начальство. От степени этого почитания зависело его более-менее комфортное существование в редакции и самые легкие, приятные командировки. – А вы ... как тут? Как вы тут оказались?!

Овечкин посмотрел на него и усмехнулся.

Таня вскрикнула «Ой!» и схватилась за вмиг вспыхнувшие, покрасневшие щеки.

Татьяна равнодушно пожала плечами. Ей было ровным счетом плевать, кто в этой истории окажется главным злодеем.

– Ты дебил, Афанасьев, – тихо сказала Сычева. – Впрочем, и я не лучше. Здрасьте, Борис Борисыч! – Она поклонилась, дурашливо описав рукой дугу в воздухе.

– Уведите всех в подвал. – Овечкин сделал какой-то жест и из его кабинета вышли двое парней в камуфляже.

– Нет! – Леший взмахом руки отменил приказ и парни его послушались. Они вопросительно замерли на пороге. – Эта девка болтает тут кое-что интересное! Давай, кукла, рассказывай, что ты там про назначение знаешь!

– Ты будешь слушать эту убогую? – надменно спросил Борис Борисович Лешего.

– Буду. А почему нет? Она болтает забавные вещи. И если в них есть хоть доля правды, это значит, ты вел с нами двойную игру!

– Да откуда она может знать?! – заорал главный. – Откуда?!! Она кто?! Шестерка поганая! Да она полы в редакции моет!! Сам подумай, откуда она могла об этом узнать?!

– Об этом узнала я, – тихо сказала Афанасьева. – Мой папа – вице-президент медиахолдинга «Интера», в состав которого входит газета «Власть». Он решил пристроить своего зятя на тепленькое местечко.

В комнате повисла тишина и опять стало слышно, как попугай скрипит своим клювом.

– Откуда у тебя... папа? – Афанасьев ошарашено уставился на Таню. – Ты же ... того... сирота по папе...

– Они с мамой расстались, когда я была совсем маленькая. А теперь вдруг встретились и у них снова вспыхнули чувства. Раньше у нее в газете были завязки только на уровне шеф-редакторов, а тут... Моя мама решила срочно через папу пристроить тебя на тепленькое местечко с хорошей зарплатой. Она решила, что так обеспечит мне безбедную и счастливую жизнь! Это держалось в тайне даже от тебя, но, видно, информация просочилась. – Таня горько усмехнулась. – Моя мама всегда считала, что в виде тебя подсовывает мне лакомый кусочек и все делала для того, чтобы ты этим кусочком стал! На самом же деле она, вероятно, искренне думает, что без ее помощи я никогда не найду себе мужика!

– Так значит, дядька в халате, который открыл мне дверь – твой папа?! То-то он твердил про «большое счастье»! То-то он показался мне смутно знакомым... – Глеб схватился за голову.

Леший притянул к себе Овечкина за ворот свитера.

– Что все это значит, Шкура? – прошипел он ему в лицо. – Почему я не знал ничего?!!

– Отпусти его!! – Инга вскочила и повисла на Лешем.

Парни, стоявшие в дверях шкафа-кабинета напряженно замерли. Они не знали чью сторону принимать.

– Отпусти меня, – Овечкин оттолкнул от себя Лешего вместе с Ингой. – Я сейчас все объясню. – Он расправил на себе свитер. – Я все объясню, но не это для нас главное. Ведь камни мы так и не нашли! Ребята Санчеса нас размажут, если мы вовремя не...

– Я ничего не понимаю! – заорал Афанасьев и вскочил с кресла. – Я не виноват! Я ничего не знаю и ничего не понимаю! Я не знал ни о каком назначении! Понятия не имел!! Может быть вы меня... нас отпустите?.. – Он выдохся от крика, упал в кресло, и опять обхватил руками голову, выражая полное отчаяние.

– А чего тут понимать? – весело спросила его Сычева. – Это Овечкин, узнав о твоем готовящемся назначении, решил избавиться от тебя! Он написал статью про Фонд Зельманда, через Игнатьева подсунул тебе диск и...

– Замолчи!! – вдруг завизжал Афанасьев и заткнул уши. – Я ничего не хочу знать! Я не участвую в подобных играх!

– Ты трус, – тихо сказал Сычева и встала. – Ты трус, а я все скажу. Это вы, вы, Борис Борисович, убили Игнатьева, а потом чуть не застрелили меня! Вы знали, где и как расположены камеры, вырядились в черный бесформенный плащ, шляпу, устроили пожар в туалете...