У солдата есть невеста - Александр Зорич

– Есть будешь? – поинтересовался из кухни Алексей.

– Ага, – откликнулась Фаина, стягивая через голову серое трикотажное платье. Следом на кресло полетел кружевной лифчик и капроновые колготы (их Фаина деловито понюхала перед тем, как отбросить). Обстановка полуосвещенной гостиной, казалось, исподтишка наблюдала за этим разоблачением.

– Готово! – из-за стены отрапортовал Алексей и Фаина, на ходу застегивая халат, потянулась на запах пищи.

В глубокой тарелке перед ее носом набухал брикет вермишели быстрого приготовления. Кипяток затопил его, как море Атлантиду. Вакуумированные специи плавали над вермишельным островом обломками культурного кораблекрушения.

– Родители тебе привет передавали, – сказал Алексей, притискивая ножом к геометрически правильному ломтю ржаного хлеба (в последнее время они покупали только нарезаный хлеб) пахучий клин плавленого сырка.

– Спасибо. Ты им тоже передавай. Как там у тебя на кафедре?

Алексей, который работал в биохимической лаборатории, принялся рассказывать – как.

Улучив минутку, Фаина нацепила на лицо гримасу сдержанной заинтересованности и отключилась, размышляя о криминальном разделе книжного каталога. Этот раздел в «Клубе Семейного Чтения» обустраивали тщательно и любовно. Ведь он был старейшим. Фактически, с него и с «Сам себе доктор» («Исцеление шашлыком», «Йоги против изжоги») и начиналась великая эпоха каталожной торговли. До недавних пор «Крими» (как любовно называли его сотрудники), со своими «Братело в Анталии», «Накернить президента», «Зона для Бизона», уверенно лидировал по продажам. И хотя в последние два года вперед вырвались «Рукоделье» и «Магия Любви», к криминальному развороту отношение было такое же, как к четырехкратному олимпийскому чемпиону или участнику штурма Берлина… Теперь детективы читали сравнительно мало, причем на каждой планерке муссировался вопрос почему.

Фаина знала почему. Нет, вкус народа не улучшился. И даже уровень жизни, который якобы вырос, тут был ни при чем (потому что в Верхней Шуе вырос он на величину прожиточного минимума кошачьей блохи). Просто в девяностые криминальный боевик, который отчего-то звался детективом, не столько развлекал, сколько играл роль, присущую почти уже литературе – роль плохонького, но все же путеводителя по Новой Реальности. И хотя к настоящей жизни с ее записяными ползунками, слащаво-трагическими песнями Надежды Кадышевой, разносящимися над слякотной клоакой вещевого рынка, и поддельными духами Annanas на восьмое марта от свекра, три месяца не получавшего на заводе зарплаты, все это отношения почти не имело, это было все же что-то хотя бы в деталях правдивое. Отличное от липких фантазмов издыхающих толстых журналов. Отличное от тягучего квазиготического бреда из кирпичей героического фэнтези. Отличное от залитых спермой и добрым бургундским басен про альковную жизнь королевских дочерей и магнатш из любовных романов (это в них по велению герра Дитера очкастые переводчицы добавляли десятками страниц описания соленых куннилингусов в морском прибое.) Короче, это было самое близкое из далеких приближений к реальности. И Марии Митрофановны были втайне благодарны бешеным и меченым за то, что те не оставили их один на один с дазайном (как сделали это советские писатели и их веселые друзья диссиденты, всей оравой сгинувшие на славянских кафедрах, по беспечным сытым заграницам). Но, конечно, конкуренции с робкими купчихами робски и мятущимися духлесс-менеджерами, которые приблизились к описанию точки сборки российского социума еще на миллиметр, все эти афганцы-опера-фартовые-фраера просто не выде…

– …и если они думают, что я буду чисто на энтузиазме вести чужие практические только потому, что Лозовой решил посетить все стажировки на планете Земля, то они крупно ошибаются. Правильно я говорю? – пробасил Алексей.

– Угу, – промычала Фаина, всасывая губами сразу несколько горячих, пахнущих перцем и куркумой вермишельных червячков.

– А еще, меня Краснящих, кажется, берет в свою программу. С сентября уже деньги пойдут.

– Ну, классно…

– Да, меня сегодня сам Главный поздравлял. Пиздел что-то пафосное – типа я теперь должен буду проявлять инициативу, про задел на докторскую…

Фаина кивнула. На планерках в кабинете герра Дитера от сотрудников Клуба тоже требовали инициативы. Остро стояла тема новых разделов каталога (считалось, что каталог должен месяц от месяца увеличиваться в размерах, как беременная женщина). Коллеги Фаины вяло предлагали всякую ерунду типа «давайте о велосипедах страничку сделаем» или «а вот еще можно вышивание гладью выделить». Фаина точно знала ответ на вопрос, какой раздел нужен простому русскому читателю – раздел про Великую Отечественную. Чтобы мемуары. И про танки. И классика. А для детей и подростков – про форму солдат и опознавательные знаки на крыльях самолетов. Потому что в надфизическом обобщенном Русском Мозге есть целая мозговая доля, выделенная на это. И не скоро доля эта отсохнет. Однако на планерках Фаина безынициативно помалкивала. Знала ведь, никогда «Клуб Семейного Чтения» не сделает военно-исторического разворота. Во-первых, потому что пытается быть жизнерадостнее итальянского телевидения («Наша позиция – позитив!»).

Во-вторых, любая дура из отдела маркетинга и продвижения будет, морщась и повизгивая, доказывать, что женской таргет-группе все эти великие победы, неуловимые диверсанты, сталинские соколы и панцеркампфвагены до лампочки, просто потому что это женщины, вы психологию учили, Фаина? Вообще-то Фаина могла бы возразить – ведь покупают же эти женщины криминальные боевики! Читательницы волокут с почты густым потом пахнущие книги про комбатов, потому, что им не хватает мужского, мужеского. И, устраивая на полке очередного «Контуженого», они, млея от собственной смелости, представляют, что рядом с ними почти есть, или вот-вот появится мужчина, который всю эту кровавую галиматью будет читать между рыбалкой и ночной сменой. Так вот: покупая книгу о Курской дуге, эти теточки будут думать в точности то же самое! Только нафантазированный ими мужчина будет повыше рангом – может, инженер, ну или после техникума. В общем, как папа мой покойный, Иван Ильич.

В-третьих же, Фаина молчала, потому что успела узнать своих немецких боссов настолько хорошо, чтобы уяснить: тонкий покаянный звон души, который можно расслышать за лязганьем танкового железа и буханьем бомбен унд гранатен, а также трагическое упоение поэзией гибели на поле брани они считают прерогативой исключительно своей, немецкой нации, и ни за что не пожелают по своей воле допустить к этому волшебному колодцу русских сви… русских своих покупателей.

– Пиво будешь? – спросил Алексей.

– Ага, – сыто кивнула Фаина.

Алексей живо убрал посуду в нержавеющую раковину и метнулся к холодильнику. Зашипела укушенная открывашкой бутылка третьей «Балтики», потом еще одна, для Фаины.

– Вот, трудяга. Тебе, – сказал Алексей, пододвигая бутылку к жене.

Уютные повадки Алексея, его кротость, вежливость и спокойная сила уже не первый год вызывали у Фаины эмоцию глубокого умиления. Липами и березами среднерусской возвышенности пахло от его волос. Глядя на его домовитость, покладистость, невзыскательное трудолюбие Фаина думала вот о чем. Нет, вовсе не одиночество и не тоска по иностранному влекли ее на «Доску», к чувствительным люксембургским холостякам, швейцарским любителям роликовых коньков, польским альфонсам и турецким онанистам. Но ожидание кого-то, кто не был бы иностранцем, но в то же время и не был бы русским. Ожидание кого-то вроде Беленького. Бычка какого-нибудь. Человекобычка.