Катулл - Валентин Пронин

– Слава Титу Лабиену и его солдатам, – сказал Цезарь. – А тебе, Гай, моя благодарность за расторопность и прекрасный доклад. Завтра поскачешь обратно. А сегодня вечером я устраиваю веселый ужин – следует немного развлечься. Пойди умойся и отдохни с дороги.

Волусен, собравшийся уходить, вернулся.

– Я забыл передать тебе, что у ворот ждет под дождем зять мятежника Индутиомара, князь Кингеторикс.

– Мне уже доложили о нем, – успокоил трибуна Цезарь. – Ничего, пусть Кингеторикс помокнет. У меня еще достаточно неотложных дел. Я приказал приготовить две турмы[216] на случай, если галл вздумает вдруг уйти. Тогда кавалеристы его догонят и схватят. Там проходят учения четвертого легиона. Я уверен, что, посмотрев на них, зять мятежника исполнится страха перед римским могуществом.

– Но есть одно обстоятельство, Гай Юлий, о котором я не успел рассказать. Дело в том, что Лабиен взял в плен семью Кингеторикса: мать, жену и детей. Они находятся у него в обозе.

– Отлично! – воскликнул Цезарь. – Это весьма полезное обстоятельство. Что ж, пусть приведут треверского князя, – внезапно обратился он к контуберналу. Юноша бросился исполнять приказание императора.

Вода ручьями стекала с плаща Кингеторикса, когда он вошел в ставку римского проконсула. Его молодое широкое лицо подергивалось от волнения, он облизывал губы, словно его мучила жажда. Цезарь сидел в кресле рядом с раненым трибуном Квинтом Аттием, остальные приближенные выстроились по обе стороны от них. Дружинников Кингеторикса римляне задержали и обезоружили.

Цезарь окинул треверского князя гневно сверкнувшим взглядом и резко бросил ему:

– Ты родственник мятежника и предателя! Кровожадные псы! Так-то вы соблюдаете договор? Вы будете истреблены без всякого снисхождения!

Переводчик повторил его слова галлу. Кингеторикс побледнел и неожиданно ответил на латинском языке:

– Я пришел добровольно не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

Он говорил, неправильно произнося многие слова, но понять его было можно.

– Нарушение клятв и предательство карается по законам войны! – снова грозно воскликнул Цезарь. – Как вы дерзнули, ничтожные, противопоставить свои разбойничьи шайки непобедимым легионам римлян? Если ты, Кингеторикс, разумный человек, то неужели не видишь, что это бессмысленно?

– Совсем недавно можно было видеть, как римские воины бежали от треверов и эбуронов, – дерзко ответил Кингеторикс. – Но я не хочу говорить тебе неприятные вещи, Цезарь…

Император молча рассматривал треверского князя. Он видел галла насквозь: хотя варвары очень сдержанно относятся к своим женам и детям, и, в случае крайней нужды, готовы жертвовать ими, но… Этот молодой князь безмерно страдает, зная, что его семья попала в беспощадные руки завоевателей. Его душа смягчена знанием римских обычаев и римского образа жизни. Он выучился говорить на языке врагов – только ли для удобства переговоров? Не испытывал ли он тайного удовольствия, приобщаясь к римской культуре?

Цезарь видел ненависть и смятение галла, его безысходное отчаянье, продолжал молчать и ждал терпеливо.

Кингеторикс переступил с ноги на ногу и тихо спросил:

– Могу ли я говорить с тобой наедине?

– Прошу вас, друзья, – обратился Цезарь к свите, – выйдите в соседнее помещение. Князь хочет сказать нечто важное, предназначенное только для моих ушей.

Соратники императора, ворча и посмеиваясь, вышли. Цезарь проницательно и спокойно смотрел на Кингеторикса, за его спиной остались два рослых воина-лузитана с обнаженными мечами.

– Они не понимают, – кивнул Цезарь на телохранителей. – Говори, князь.

Кингеторикс тяжело вздохнул и, наклонившись к Цезарю, начал говорить трудно и глухо:

– Ты прав, римский проконсул, сопротивляться твоим войскам бессмысленно. На успех надеются только глупцы, которым не дорога жизнь – и своя собственная и жизнь близких. Я предлагаю тебе договор, Цезарь. Я готов сделать все, что в моих силах, и заставить треверов без войны повиноваться тебе. Взамен… ты возвратишь мне моих детей, мать и жену.

Цезарь ответил с тем же спокойствием, с каким слушал сбивчивую речь треверского князя:

– Я знал, что ты умный человек, Кингеторикс. Ты единственный достоин носить тогу римского гражданина и правителя. Я обещаю тебе эту честь, когда мятеж окончится, и Галлия будет благоденствовать. Тебя назовут другом непобедимого Рима. Ты обретешь неслыханное могущество, ты станешь истинно счастливым.

Цезарь поднялся, с приветливой улыбкой подошел к Кингеториксу и положил ему на плечо руку. Галл вздрогнул, его челюсти сжались до хруста, словно ему нестерпимо хотелось укусить римлянина. Он смотрел на императора со звериной настороженностью и недоверием. Суровая сдержанность воина исчезла, на его лице боролись гордость, сожаление и надежда.

– Отдай мне детей, – пробормотал князь, уронив голову на грудь, – отдай… Я исполню любой приказ, любое твое желание… Клянусь моими богами и жестокими богами Рима!

– Да будет так! Я верю тебе, Кингеторикс, – сказал Цезарь торжественно и позвал приближенных.

– Князь треверов, доблестный Кингеторикс, обещает погасить мятеж, выдать своего преступного тестя Индутиомара и его ближайших помощников. – Цезарь все еще держал руку на плече галла. – Со своей стороны я обещал, что он получит тогу гражданина республики и власть над землями треверов и эбуронов. Власть эта будет передана по наследству его старшему сыну.

Кингеторикс растерянно уставился на императора: значит, все это не шутка над пленником, не обман простодушного дикаря? Римляне тоже удивленно подняли брови. Перед ними раскрывались новые черты дипломатии Цезаря, не свойственные прежним полководцам. Во-первых, он открыто награждал предателя, что по старым законам римлян считалось недопустимым и бесчестным, а во-вторых, обещал варвару самоуправление на территории завоеванной провинции, хотя такое еще никогда не делалось из-за риска и соображений морали.

– Я на два года освобожу его земли от реквизиций и податей, – говорил Цезарь. – Я передам ему целый обоз с оружием. Принесите сюда мешок золотых монет и вручите отважному Кингеториксу, золото понадобится для успешного выполнения наших общих замыслов. Всем по чаше вина! Выпьем за здоровье нашего друга!

– Но как же моя семья… – прошептал князь.

– Она будет с тобой, как только я получу сведения о твоих успехах. Сейчас женщинам и детям лучше находиться в укрепленном лагере, чем скитаться по дорогам. И знай: если потребует воинская дисциплина, то сдержаннее римлян не найдется людей на свете. Твоя семья в безопасности. Это говорит тебе Цезарь. Поезжай, Кингеторикс. С тобой отправятся пятьсот воинов из союзного племени эдуев, держи их под своей рукой.