Ладья викингов. Белые чужаки - Джеймс Л. Нельсон

— Это Эгир. Или его дочери, они решают нашу судьбу! — сказал Свейн, безуспешно пытаясь скрыть панику в голосе.

— Возможно, — ответил Торгрим. — А может, и нет. Давайте-ка сделаем наши весла бесшумными.

Они поспешно стянули туники и накинули их на уключины, чтобы те не скрипели при гребле. Теперь они продвигались очень медленно, однако все так же держали курс на юг. Торгрим вглядывался в темноту, но ничего не видел. Рассмотреть что-то прямо по курсу лодки не представлялось возможным, а она все поднималась и опадала, плывя по тихим волнам.

Но затем Торгрим вдруг увидел — или ему показалось, что он увидел силуэт впереди, еще более черный, чем окружавшая его тьма.

— Суши весла, — шепнул он, и викинги перестали грести, замерев на скамьях.

Торгрим явственно ощущал повисшее над лодкой напряжение. Он смотрел вперед.

— Эгиль, у тебя острые глаза. Что ты видишь впереди? Эгиль Ягненок посмотрел в ту сторону и сказал:

— Это корабль.

Да, теперь Торгрим в этом не сомневался. Он все яснее видел длинный низкий силуэт корабля на фоне ночной тьмы. Корабль не двигался, он дрейфовал.

— Нам нужно плыть в другую сторону, — прошептал Торгрим. Потому что это, скорее всего, не друзья. Правый борт — греби, левый — табань.

Кожаная лодка развернулась на месте и медленно поползла в противоположную сторону. Вскоре Торгрим потерял темный силуэт из виду.

— Торгрим! зашептал Эгиль Ягненок. — Там еще один! Впереди снова появилась черная тень, почти такая же, как первая, словно по волшебству этот странный корабль решил держаться прямо перед их лодкой. Они вновь повернули на юг, надеясь обойти этот корабль, но наткнулись на третий.

— Это попахивает шутками Локи, — прошептал Торгерд Трещина.

Викингов постепенно охватывала паника.

— Суши весла, — приказал Торгрим.

Он не видел смысла плавать кругами по морю, если драккары все время появляются у самого носа. Лучше дождаться рассвета и посмотреть, что происходит.

— Поспите немного, — велел Торгрим и первым подал пример, устроившись поудобнее, насколько это было возможно, закрыв глаза и замерев. Сон не шел к нему еще несколько часов.

Наконец он сумел задремать, и тут кто-то потряс его за плечо. Торгрим открыл глаза и сел. Небо на востоке постепенно серело. Торгрим протер глаза. Скоро наступит день.

— Все проснулись? — спросил он.

Торгрим не знал, что увидит с рассветом, — нечто из смертного мира или из мира иного.

И тут в двадцати футах от них зазвучал голос, призывающий команду проснуться. Торгрим подпрыгнул от изумления и услышал стоны и брань. Над водой разносились звуки, с которыми люди просыпались; они шуршали мехами, зевали, постанывали и переругивались. А затем в лучах рассвета показался корабль, словно соткавшийся из морского тумана, — длинный драккар с драконьей головой, футов в сто пятьдесят длиной. Оскаленная пасть дракона на носу возвышалась над морем, рей, который был больше, чем весь «Красный Дракон», задвигался, готовясь ловить ветер.

— Боги благие… — прошептал Сигурд Пила.

— Взгляните туда! — сказал Эгиль Ягненок.

Все обернулись к корме, затем посмотрели вправо и влево. Со всех сторон их окружали корабли, куда ни кинь взгляд, на волнах покачивались драккары. Викинги ночью ухитрились пробраться прямо в центр боевого флота.

В это время кто-то на борту драккара наконец заметил перегруженную лодку, дрейфующую в двух перчах от носа корабля.

— Эй вы, там! — крикнули им. — А ну гребите сюда!

Викинги посмотрели на Торгрима. Торгрим посмотрел на Орнольфа. Тот пожал плечами.

— Что ж, выбора у нас нет, — сказал он.

После нескольких мощных гребков лодка поравнялась с массивным драккаром. Крупный мужчина в меховой накидке и сияющем шлеме облокотился о борт, глядя вниз на неожиданных попутчиков.

— Кто вы такие? — требовательно спросил он.

Орнольф ответил не менее высокомерно:

— Я Орнольф сын Храфна, ярл округа Вик! А ты кто такой, чтобы требовать от меня ответа?

Это выглядело нелепо: Орнольф в своей лодчонке вел себя также надменно, как и воин, стоявший у борта боевого корабля, но, прежде чем тот смог ответить, с палубы донесся другой голос:

— Орнольф? Орнольф Неугомонный, старый ты развратник! Над бортом показался другой воин, намного старше первого. Его длинные седые волосы были заплетены в косу, как и седая борода.

— Олаф? — завопил Орнольф. — Олаф Белый? Это ты, старый сукин сын?

Орнольф громко расхохотался, и Олаф Белый ответил таким же раскатистым смехом.

— Что ты здесь забыл, Олаф, с этим твоим великолепным флотом? — спросил Орнольф.

— До Норвегии дошли слухи, что ублюдки даны захватили Дуб-Линн, вот мы и явились, чтобы вернуть его в добрые руки.

— Это правильно, Олаф, — согласился Орнольф.

— А ты со своими людьми присоединишься к нам, или вам так нравится грести в море, что мне вас лучше не останавливать?

— Что скажете, люди? — спросил Орнольф. — Хотите снова наведаться в Дуб-Линн? На этот раз, я уверен, они окажут нам куда более теплый прием. Вы согласны?

Викинги были согласны. А после короткой стычки с застигнутыми врасплох, оставшимися без предводителя и оказавшимися в меньшинстве данами Орнольф и его команда действительно нашли Дуб-Линн куда более приветливым, чем во время первого визита.

Погребальный пир по Маэлсехнайллу мак Руанайду состоялся через три дня после того, как армия павшего героя нанесла поражение Кормаку Уа Руайрку. Бригит, будучи его дочерью и принцессой, заняла свое место во главе стола, рядом с Фланном мак Конайнгом, который каким-то образом, по странному согласию всех без исключения ри туата, был назначен протектором королевства, поскольку Маэлсехнайлл не оставил наследников.

Один из ри туата встал, поднимая серебряный кубок.

— Благородный король Тары поразил враждебных нам фин галл и предательскую армию Кормака Уа Руайрка за одно только утро, на одном и том же поле, сначала одних, а затем других! Подобной отваги не видели раньше, и с ним не сравнятся герои грядущих дней!

Гости закричали, поддерживая тост. Фланн улыбнулся, но сдержанно, как того требовали обстоятельства, и тоже поднял кубок. Бригит возвела глаза к потолку. Она не была уверена в том, что тост произнесли в честь ее отца, а не в честь Фланна мак Конайнга, зато предполагала, что эта двойственность была намеренной. Ри туата уже льстили Фланну, как раньше — ее отцу.

«Проклятые лизоблюды», — подумала она. Еда на ее тарелке осталась нетронутой. Бригит не чувствовала аппетита с тех самых пор, как Фланн мак Конайнг казнил Кормака Уа Руайрка. То, что Маэлсехнайлл погиб на поле боя, не спасло Кормака от мучительной смерти: ему вспороли живот так же, как его брату, и род Уа Руайрков прервался. Бригит пришлось признаться себе, что к бывшему деверю, всячески пытавшемуся наставить своему брату рога, она испытывала куда меньше сочувствия, чем к бывшему мужу Доннхаду.