Большая Игра. Настоящее напряженное - Дэйв Дункан

Долина была широкая, и по обочинам не росло почти никаких деревьев; поля отделялись друг от друга оградами сухой каменной кладки. Здесь и там еще дымились разрушенные фермы, но люди и скот исчезли. Единственное, что хоть как-то утешало Злабориба, – это то, что правый фланг его теперь защищали бурные воды реки. Он отозвал патрули с этой стороны и усилил охрану с другой, но все равно чувствовал, как захлопывается западня. Такого голода он не испытывал еще ни разу в жизни.

Где бы ни был сейчас Д’вард, он не сможет нагнать армию до наступления темноты. Он сказал, что вернется, и собирался сдержать свое слово, но Злабориб не мог отделаться от мысли, что Освободитель уехал, чтобы встретить уготованное ему судьбой где-то далеко отсюда.

В полдень дозорные доложили о передвижениях противника на севере. Вскоре они заметили концентрацию сил неприятеля на возвышенности к западу. Да и на юге горизонт затянуло пылью.

Герольд появился ближе к вечеру, и прискакал он с юга. К этому времени каждый в армии уже знал – они окружены. Они обрадовались герольду и позволили беспрепятственно проехать к командирам. Переговоры по крайней мере откладывали начало битвы. Верхом на белом моа, под белым флагом, ехал он вдоль колонны усталых солдат, сопровождаемый лишь обидными выкриками, не камнями. Несомненно, он оценивал численность войска и его состояние. Вряд ли этот хромающий, оборванный сброд произвел на него устрашающее впечатление. Джоалийцы утратили свой обычный блеск; нагианцы больше не казались раскрашенными дикарями. И те, и другие слились в единую голодную, отчаявшуюся толпу.

Предупрежденный о прибытии парламентера, Злабориб поспешно вызвал командиров ближних к нему отрядов, чтобы те создали хоть какое-то подобие свиты. Отсутствие Освободителя сделалось уже очевидным. На его отказ объяснить, что произошло, они возроптали. Объяснять было некогда, да и нечего. Колган понуро держался в стороне, даже не пытаясь помочь ему. Д’вард оставил командовать армией Злабориба, и Колган знал это, но для джоалийцев верность – понятие относительное. Таргианцы будут настаивать на переговорах с джоалийцем, так что к концу переговоров главнокомандующим снова скорее всего станет Колган.

Впрочем, о чем вообще будут переговоры?

Шогби?

Несколько веков назад – если верить легенде, которую таргианцы упорно объявляли пустой болтовней, – они окружили под Шогби рандорианскую армию и предложили ей свои условия. Если одна четверть войска сложит оружие и добровольно пойдет в рабство на серебряные рудники, говорили они, оставшейся части позволят уйти беспрепятственно. После долгих споров рандорианцы приняли условия, бросив жребий, кому принести себя в жертву ради свободы товарищей. Наутро таргианцы окружили оставшиеся три четверти и предложили им те же условия.

«Как первый снег или слово таргианца», – говорит пословица.

Герольд остановил своего моа перед вождями. Его белые одежды покрывала пыль, его скакун устал и дышал паром, но он смотрел на них с понятным презрением и традиционной ухмылкой.

– Я пришел во имя святого Д’варда!

Не Освободителя, конечно, – Д’варда Тиона, покровителя герольдов. Он протянул им кожаный мешок. Злабориб кинул туда серебряную монету. Герольд потряс мешок, чтобы все могли убедиться – в нем две монеты и что он, следовательно, в равной степени привязан к обеим сторонам. На этом ритуальная часть завершилась, и можно было переходить к делу.

– Я принес вашему командиру условия эфоров.

Облаченный лишь в набедренную повязку Злабориб был вооружен копьем и щитом. Стоявший рядом с ним Колган щеголял джоалийскими доспехами и бронзовым шлемом. Их окружали сотники обеих армий, в большинстве своем одетые в случайные одежды, так что трудно было отличить одну национальность от другой, – но взгляд герольда был устремлен только на Злабориба.

Это было странно. Да нет, это было плохо. Возможно, это означало, что Освободителя схватили и допросили. Однако посланник хотел иметь дело именно со Злаборибом, а Д’вард оставил командовать его. Он вспомнил, как в детстве мечтал сделаться великим поэтом.

– Я командующий. Говори и будь краток.

Мрачная ухмылка герольда оставляла мало сомнений – спорить почти не о чем.

– Благородные эфоры Граркног и Псаамб посылают вам эти слова: за вами следует войско вдвое больше вашего. Ваш фланг удерживает войско немногим меньше вашего. Благородный эфор Гицмок перекрыл ущелье перед вами силою больше, чем те, что я уже назвал. Эфоры…

– Довольно! – рявкнул Злабориб. – Рад был услышать это. Нам надоело слушать эту ерунду. – Его спутники рассмеялись. Смех прозвучал не очень искренне.

– Эфоры встретятся с тобой на закате. В…

– Обычные шогбийские условия, полагаю?

Герольд нахмурился:

– Ты выслушаешь послание или нет?

– Если ты прекратишь сомневаться в моей умственной полноценности, я дам тебе еще несколько минут. – Быть грубияном – дело совершенно новое для него и, как выяснилось, не лишенное удовольствия.

– Тогда слушай. В знак своих добрых намерений благородные эфоры, как тебе должно быть известно, в последние дни воздерживались от нападений на твоих людей. Более того, они приостановили все передвижения своих сил и не будут продвигаться дальше до окончания переговоров. Этим они подчеркивают, что ты всецело в их власти. Тем не менее они желают предложить тебе условия.

– Женщины разговаривают, мужчины действуют. Передай им, пусть напишут свои условия на своих мечах и доставят их лично. – Злабориб махнул рукой, прекращая разговор, и повернулся, чтобы уходить.

– Они предлагают пропустить твоих людей беспрепятственно – вплоть до джоалийских владений!

Злабориб повернулся. Он плохо разбирался в военных делах, но он знал историю и знал политику. Он знал, как должны относиться кичливые таргианцы к присутствию на своей земле чужой армии. Ничто на свете не заставило бы эфоров отпустить их просто так.

– Вон! – вскричал он. – Воистину ты отравляешь воздух своей ложью и пустыми обещаниями.

– Ты отказываешься даже от переговоров?

– У меня найдутся дела важнее, чем разговор о Шогби! – Злабориб поразился, с какой легкостью он швырнул это смертельное оскорбление таргианскому воину. Даже безнадежный трус, оказывается, способен нахамить, имея за спиной армию. – Пойди расскажи о своем милосердии милогианцам!

Это было еще хуже. Бледность на лице герольда стала заметна даже под слоем дорожной пыли.

– Ты можешь разделить участь милогианцев! – Его голос дрожал от ярости.

Злабориб исчерпал свой запас оскорблений.

– Вон! – повторил он, собираясь уйти.

– Выслушай же! – вскричал герольд. – Эфоры сами явятся в твой лагерь. Они приведут с собой Святейшего К’тана, Верховного Жреца, первосвященника всея Таргии. – Он сглотнул, словно следующие слова должны были даться ему с еще большим трудом. – В подтверждение условий, которые они предложат, эфоры передадут вам любых заложников по вашему выбору, вплоть до собственных сыновей, если это будет необходимо.