Судьба по-русски - Евгений Семенович Матвеев
Шрифт:
Интервал:
– Но праблэм!
– И чем буду обязан? – спросил я, догадываясь, что поклонники пришли ко мне совсем не с подарком.
– Мы дэлавие люди, да?
– Заметно, заметно, ребята… Ну, и все же?..
А все оказалось проще простого: они открывают свой ресторан и просят меня дать право назвать их питейное заведение моим именем. (Господи, и всего-то?) Даже предложили на выбор варианты: «Евгений», «Дядя Женя», «Матвеевский»… Сказали, что в зале будет персональный стол с табличкой – для меня и моих «знамэнытых» друзей.
– С Юрий Ныкулин знаком?
– Знаком…
– Хазанов знаком?
– Знаком…
– Пожалуйста – пей, кушай!
Прелесть моей будущей жизни «дэлавие люди» рисовали азартно и весело… Отхлебнув виски, я, также веселясь, спросил:
– Стол, значит, персональный… А в тюрьме на нарах мне тоже будет место персональное?!.
…Расстались вежливо. Так мне и не пришлось покутить у «Дяди Жени».
Или вот еще эпизод.
– Немыслимо!.. Это подло!.. Евгений Семенович, за что нас так?!. – В телефонной трубке захлебывалась в слезах Галина Александровна Польских.
Подобный взрыв ее эмоций был мне знаком только на съемочной площадке – в роли, в образе. В жизни же, как бы судьба ни ломала ее, актриса всегда собранна, всегда ровная, сдержанная…
– Что случилось, Галенька? Умоляю, успокойся и толком объясни!
– По всей Москве расклеены плакаты с портретами кандидатов в депутаты гордумы…
– Ну и что? – пытался я понять причину ее волнения.
– Под портретом какого-то Лупье (фамилию я изменил) черным по белому написано, что вы и я поддерживаем его кандидатуру… Вы-то хоть знаете его?
– В общем – нет… – обронил я в ответ. А сам вспомнил, как накануне в магазине незнакомый мужчина как бы невзначай, но ядовито бросил фразу: «Кого тянете во власть? О вас думали лучше, господин Матвеев». – Не тот ли это Лупье, – размышлял я в трубку, – который брал у нас подписи под документом о создании «Славянского фонда милосердия для помощи ветеранам, инвалидам и беженцам»?
– Не помню, – сказала, не успокаиваясь, Галя. – Прошу вас, принимайте меры… Я не могу слышать… Меня предательницей назвали!..
Не знаю, удалось ли мне хоть немного успокоить Галину Александровну, но сам я завелся страшно. Как же так! Человек, которого я не знаю, расклеил по всей Москве агитационные афишки, где сказано, что он мой друг, что я поддерживаю его как кандидата в депутаты…
Поделился я своим возмущением с одним приятелем, с другим, с третьим… Они советовали:
– Не бери в голову – завтра забудется…
– Подавай в суд, старик!
– За эту рекламку можно с него хорошие бабки получить…
Где этот фонд, чем занимается и существует ли он вообще – прошло ведь три, даже четыре года?.. И кто этот Лупье?!.
Переполняемый гневом, злостью на «кандидата», позвонил я в родную «Вечерку». Заместитель главного редактора сочувственно выслушал меня.
– В окружную избирательную комиссию сообщили? – спросил он.
– Да, конечно. Пожалуйста, опубликуйте мое возмущение такой подлой, наглой рекламой!..
– Успокойтесь, Евгений Семенович! Завтра это пойдет в номер…
Газета выполнила свое обещание: за три дня до выборов «Вечерняя Москва» под рубрикой «Нам позвонили» напечатала: «Народный артист рассказал, что…» Когда правда наконец-то вышла на свет и я мог теперь быть удовлетворен, напряжение предыдущих дней дало о себе знать: сердечный приступ… «скорая»… больница…
Так о чем я говорил? Об участии актеров в рекламе? И как я к этому отношусь? Отвечаю: положительно, но сдержанно, осторожно…
Кроме чисто меркантильного интереса умная, драматургически выстроенная реклама может дать актеру возможность создать художественный образ в миниатюре. Зачем же отвергать такую возможность? Особенно застоявшемуся актеру? Любая съемка для него – тренинг, упражнение, мобилизация своих психофизических данных, то есть невольный повод держать себя в хорошей форме.
Но позволять авантюристам, жуликам использовать доброе имя актера в своих темных, политических или даже криминальных играх – недопустимо.
Концерт, но…
В марте 1995 года мне позвонили от Людмилы Георгиевны Зыкиной с приглашением выступить в концерте в зале «Россия». Без малейшего раздумья я дал согласие. Мне всегда доставляло удовольствие выступать в ее программах – строгих и раздольных, лиричных и в то же время торжественных. Без модных эстрадных украшательств – дымов, оглушительного грохота динамиков, кривляющихся за спиной солиста подтанцовщиц, мигания огней и прочих развлекающих, точнее сказать, отвлекающих зрителя прибамбасов.
К тому же я соскучился по живому общению со зрителем. Давно замечал за собой: если неделю-две не слышу дыхания, смеха, затаенной тишины зала – заболеваю: мне кажется, что я физически ощущаю, как увядаю, засыхаю…
Ну и что греха таить, принял приглашение еще и потому, что на пенсию не прожить. Это говорю я, получающий повышенную, согласно указу Президента, пенсию.
Приехал. И у меня появилось странное ощущение… Давно знакомый служебный подъезд к «России» показался неузнаваемым: очень уж пустынным, если не считать молодых мужчин, пристально вглядывающихся в лица артистов, проходивших через дворик перед зданием. Этому можно было и не удивляться: я еще по Малому театру знал, что если за кулисами тихо появляются незнакомые молодые крепыши – значит, в зрительном зале или ложе КТО-ТО есть… Сталин, например, – было такое, или Хрущев, или…
Меня удивило другое: каждого входящего в раздевалку пропускали через аппарат (это на зыкинский-то концерт!) – зазвенит, запищит ли металлоискатель? Что-то тут неладное, подумалось мне…
Со сцены доносился голос Людмилы Георгиевны и слова песни, которую она исполняла: «Наш дом – Россия, наш дом – Россия». За кулисами на экране монитора я видел певицу, державшую в руках папку с текстом, – не успела выучить, значит, все наспех…
В коридоре встретился с Алексеем Баталовым – он прямо на ходу по бумажке учил свой монолог.
– Алеша, что здесь происходит?
– Перед концертом здесь была конференция НДР… В зале Черномырдин…
Признаться, я пришел в замешательство. Уединившись в гримерной, размышлял: отказаться от выступления – это будет явная демонстрация, выступить – дать повод для пересудов. Каких?.. Почему я так занервничал, объясню позже…
Вошел режиссер концерта.
– Евгений Семенович, я вас прошу, перед исполнением номера скажите несколько слов приветствия НДР…
– Я пришел не партию приветствовать, а выступать перед зрителем…
– Ну, хорошо, хорошо… Но, как условились, прочтете стихотворение Бокова «Я – русский».
– И это я не могу!
– Как?!
– Виктор Степанович будет слушать это в моем исполнении уже в четвертый раз… Почему вы меня не предупредили, что в зале будет он?
– Да мы сами узнали об этом за два дня, – сокрушался режиссер.
Следует объяснить, почему я отказывался читать стихотворение Виктора Бокова. Так вышло, что до этого концерта в зале «Россия» Виктор Степанович Черномырдин
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!