Новый век начался с понедельника - Александр Омельянюк

Поначалу их различия были им любопытны, даже забавны, так как были им в диковинку, и как бы дополняли друг друга. Но позже, с годами, всё явственнее проявлялась их несовместимость. Особенно это сказалось, когда Александр стал больше творить, удаляясь от жены в свой, дорогой, только ему ведомый и понятный, внутренний мир.

Его естественные, периодические попытки познакомить жену со своими новыми творениями: картинами, рисунками, эскизами, стихами, рассказами, повестями и романами – услышать её мнение о них, всегда сталкивались с твёрдым и холодным нежеланием попытаться понять мужа и его творчество.

Наталья всегда говорила мужу, что он не имеет права ни рисовать, ни писать, ни сочинять, так как этому не обучался, а быть дилетантом в каком-либо деле просто не солидно, призывала бросить творчество ради семьи.

Для придания большей значимости своим словам, она часто апеллировала к классике в изобразительном искусстве и литературе.

А во всех работах мужа, будь то готовые картины, наброски, рисунки, эскизы, черновики стихов и прозы, она всегда находила слабости, указывающие на, якобы, бездарность автора, опаляя крылья его вдохновения.

После такой критики своей задней половины, Александру, как нормальному человеку, оставалось бы только, или бросать своё творчество, или заняться поисками новой музы, или собутыльников. Но он был человеком сильным, особенно духом, независимым в суждениях и эмоциях.

Такое отношение жены постепенно охладило пыл мужа даже в постели. Он стал реже обсуждать что-либо с Наталией, а потом и вообще реже общаться, дабы избежать ненужных ссор и склок.

Его нерастраченная сексуальная энергия часто выливалась теперь в новые творческие успехи.

Он теперь находился в таком состоянии передержанности, когда любое нежное слово, любое прикосновение ласковых женских рук сразу же сделало бы его несопротивляющимся предметом любовных утех.

Александр как-то жаловался Платону:

– «У меня каждый день дома концерт, цирк, драмтеатр и театр мимики и жеста одновременно! Поэтому очень много и часто всё приходится делать самому и одному! Даже сексом заниматься! Я теперь живу по девизу юных ленинцев: Солнце, воздух, онанизм – укрепляют организм!».

Наталья, в силу своей природной или воспитанной матерью холодности, не понимала, или не хотела понимать, что сексуальность даёт человеку преимущество, как мужчинам, так и женщинам.

Ведь секс – это жизнь, внешний комфорт, энергетическая подпитка, удовольствие. А занятия сексом раскрепощают человека, делают его свободным. Более того, сексуальная энергия – есть творческая энергия, а человек, ею обладающий, всегда экстраверт, зачастую обладающий тайным, животным магнетизмом, почему к нему подсознательно и тянутся другие.

Такие люди с большой внутренней энергией, как правило, и с высокой внутренней самооценкой. Но они внешне себя никак не оценивают. Им, в общем-то, наплевать, как их оценивают и другие люди. Они никогда не занимаются пусканием пыли в глаза, не пытаются привлечь к себе внимание. Они внутренне самодостаточные. Им претит демонстрация финансового и прочего благополучия, красование на публике. Они потенциальные, внутренние лидеры, потому, что они сексуальны.

И исторически власть имущие, дабы удержать власть, всегда скрывали от народа свою похоть.

А народу запрещали заниматься сексом и его пропагандировать, лицемерно мотивируя это пуританской моралью.

Ярким представителем такого народа была и Наталья Михайловна Александрова (Гаврилова).

Над их семьёй стали сгущаться тучи. Александр с Натальей были теперь, как Иван-царевич с Бабой-ягой.

Она никак не могла смириться, что вокруг неё есть люди умнее её, тем более муж. Она даже в пылу спора как-то проговорилась:

– «Ты, что думаешь, умней меня?!».

И она периодически тыкала Александра в его немногочисленные, мелкие ошибки, при этом, даже не слушая и не слыша никаких доводов, объяснений и оправданий.

Во время очередной перепалки Александр не выдержал и высказал Наталье:

– «Я трачу мудрое утро, свой духовный и интеллектуальный потенциал на вечные пререкания с тобой, ненужные и неслышимые мои оправдания перед тобой!».

Периодические встречи Александра и Наталии с Платоном и Ксенией всё равно всегда в итоге превращались в жалобы супругов друг на друга.

Ксения выслушивала Наталию, в чём-то поддакивая сестре, а в чём-то не соглашаясь с нею, предлагая свои варианты решения спорных вопросов.

Платон выслушивал редкие сетования друга, всё больше переходя в разговоре на обобщения во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами вообще, обычно заканчивая беседу шутками.

Оптимизм Платона сопровождал его по жизни всегда, какая б не была сложность и тяжесть жизни. Но в этот раз он подвергся весьма серьёзной проверке. Тяжесть этого года выдалась для Платона неожиданно в другом.

Внезапно тяжело заболел Даниил. На его работе, в одном из отделений МТС, бывалые женщины обратили внимание, что их сотрудник начал желтеть. Данила обратился к врачу в служебную поликлинику, откуда был тут же госпитализирован в Центральную Клиническую Больницу, с которой у МТС был договор обслуживания сотрудников.

Сначала сын попал в инфекционное отделение, где пробыл около двух недель. Там ему поставили предварительный диагноз и начали лечить, в том числе несколько раз сделав дорогой плазмофорез.

Причина болезни была непонятна. Внешне здоровый молодой человек вдруг резко стал чахнуть, теряя печень.

Причиной этой болезни могли быть: как отравление печени при употреблении специальных биологических растворов для накачивания мышечной массы при занятиях бодибилдингом, так и потеря защитных свойств организма из-за проклятия матери и обиды отца.

За несколько месяцев до заболевания мать Даниила Элеонора очень сильно обидела сына и его невесту. В результате выяснения отношений, Даниил покинул их общую с матерью квартиру и навсегда перебрался жить к Александре. Мать, как это часто бывает у климактерических женщин, посчитала сына виноватым во всём, и не перенесла кровной обиды, в сердцах прокляв своего единственного ребёнка.

С отцом было и проще, и сложнее. Платон давно взял у своих коллег для Даниила в долг разные суммы денег в долларах. Но возврат долга всё время срывался. Платону было неудобно перед коллегами и за себя и за сына. Но отдать им долг вместо Даниила он пока не мог из-за затянувшихся финансовых проблем в семье. Он даже просил Данилу отдавать деньги хотя бы по частям, чтобы кредиторы несколько успокоились. Тот было начал так, но затем опять задержал надолго. Время шло, долг не возвращался. И над Платоном начали сгущаться тучи. Его коллеги стали косо поглядывать на него, перешёптываться за его спиной. Дошло дело до того, что Надежда Сергеевна не выдержала и с Нового года несколько понизила Платону зарплату, якобы за уменьшившийся объём работ. Она чётко просчитала, как вернуть себе свои же деньги, и вернула их с лихвой. Поэтому отец невольно обиделся на сыночка. К тому же Платона всё время исподволь терзала мысль, что Даниил, возможно, вошёл в сговор со своей коварной матерью и нарочно доит отца, чтобы хоть так вернуть какие-то, по мысли жадной Элеоноры, недоданные ему аккуратным алиментщиком деньги.