Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич

Весьма симптоматична и оценка четырехстороннего соглашения Д. Манке. В конце 60-х гг., отмечал он, не произошло принципиальной переоценки советской политики в отношении Берлина. Как и прежде, цель СССР и ГДР заключалась в том, чтобы распространить коммунистическое влияние на Западный Берлин и, в меру возможностей, упразднить там «западное присутствие». Вместо этого, писал Манке, изменилась, несмотря на значительное сопротивление ГДР, практическая политика Советского Союза[908], изменилась в сторону большей готовности к компромиссам, во всяком случае в практических вопросах, относившихся к Берлину.

Этот вывод Манке подкреплял следующими соображениями. Во-первых, Советское правительство пришло к заключению, что Запад не оставит свои позиции в Берлине ни под угрозой применения насилия, ни в результате политического давления. Во-вторых, Советскому Союзу стало ясно, что консолидация его сферы господства возможна и в условиях существования свободного Берлина: с возведением стены был положен конец непосредственному дестабилизирующему влиянию Западного Берлина на ГДР. В-третьих, ввиду частичного изменения отношений СССР с США, которое выразилось в различных переговорах о контроле над вооружением, и принципиального изменения отношений с Китаем, Советский Союз во всевозрастающей мере должен был стремиться к уменьшению напряженности и общей стабилизации в Центральной Европе[909].

Если целью СССР, писал далее Манке, являлось сокращение американского и расширение советского влияния в Европе, то в случае, если США и Западная Европа впадут в «эйфорию разрядки», соглашение по Берлину, конференция по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе и взаимное сокращение вооруженных сил в Центральной Европе могли бы способствовать достижению этой советской цели[910].

Если же такое неблагоприятное, по мысли Манке, для Запада развитие не будет иметь места, СССР, вероятно, и в дальнейшем будет пропагандировать мысль о «самостоятельной» или «особой политической единице Западный Берлин» в форме «модели Лихтенштейна». В соответствии с этой моделью Западный Берлин был бы связан с ФРГ в экономическом, финансовом и правовом отношении. ФРГ осуществляла бы также его внешнеполитическое представительство. Но он был бы — как и Лихтенштейн в отношении Швейцарии — самостоятельным государством. В связи с этим важнейшей проблемой было бы взятие под сомнение права западных держав на пребывание в Берлине, хотя были бы возможны и конструкции, допускающие определенную ответственность четырех держав за «политическую единицу Западный Берлин»[911].

В ближайшие годы, продолжал Манке, для СССР и ГДР важнейшими при практическом осуществлении четырехстороннего соглашения по Берлину будут два фактора. Во-первых, обеспечение стабильности ГДР, во-вторых, толкование соглашения в духе ограничения западного и расширения советского влияния на Западный Берлин, а также сокращения связи города с ФРГ. Советский Союз, считал Манке, может попытаться использовать с этой целью в качестве рычага свою интерпретацию, согласно которой соглашение от 3 сентября 1971 г. касалось лишь Западного Берлина, и четырехсторонний статус ограничивался тремя западными секторами города[912].

Вместе с тем Манке полностью поддерживал «восточную политику» правительства СДП-СВДП и положительно оценивал четырехстороннее соглашение, выделяя в нем выгодные Западу стороны. «Четырехстороннее соглашение от 3 сентября 1971 г., — писал он, — содержит в себе значительные уступки (социалистических стран. — Р. Д.). Фактически подтверждено право трех западных держав на пребывание (в Западном Берлине) и признано федеральное присутствие (в городе) в широких масштабах. Оба эти фактора, совместно с улучшенным правом доступа, составляют именно те основы существования свободного Берлина, против которых были направлены одно за другим три крупных восточных наступления с 1948 по 1970 г.»[913]. Это соглашение, отмечал Манке, способствовало разрядке в отношениях между Востоком и Западом и укреплению безопасности в Европе.

Как существенный вклад в дело разрядки напряженности в Европе рассматривал четырехстороннее соглашение А. Гроссер[914]. Ряд трезвых оценок этого соглашения содержался в работе известного западногерманского историка профессора А. Хилльгрубера. Гроссер и Хильгрубер, как и Манке, фактически признавали, что в достижении соглашения по Западному Берлину важную роль сыграли СССР и его союзники.

Из других публикаций начала и середины 70-х гг. обращал на себя внимание изданный в 1972 г. Р. Гайеном (СДПГ) сборник выступлений и статей известных политических деятелей ФРГ, принадлежавших как к правительственному лагерю, так и к оппозиции[915]. Из материалов сборника видно, что представители СДПГ и СвДП высоко оценивали значение четырехстороннего соглашения от 3 сентября 1971 г. В то же время представители оппозиции из ХДС/ХСС заявляли, что соглашение от 3 сентября 1971 г. ведет к «потере функций» Западного Берлина, и высказывали сомнение в том, что СССР и «восточный блок» в целом будут придерживаться этого соглашения[916].

Таким образом, в исследованиях авторов, поддерживавших «восточную политику» правительственной коалиции, как и в работах функционеров СДПГ и СвДП, отмечалось позитивное значение четырехстороннего соглашения. Вывод о приемлемости для ФРГ этого соглашения аргументировался ссылками на то, что в нем «фактически подтверждено» право западных держав на пребывание в Западном Берлине, признано «федеральное присутствие» в этом городе и «улучшено» право доступа в Западный Берлин.

В работах же авторов, принадлежавших к оппозиционным партиям или симпатизировавших им, акцент делался на необходимость «дополнить и улучшить» соглашение. С другой стороны, предпринимались попытки исказить его содержание и доказать, что оно «подтверждало» притязания ФРГ на Западный Берлин. Однако попытки превратно интерпретировать соглашение от 3 сентября 1971 г. предпринимались и представляли правительственной коалиции, а также одобряющими их политику историками и юристами[917]. Такие попытки, естественно, не могли способствовать дальнейшему улучшению отношений между СССР и ФРГ. Советское правительство подчеркивало, что «четырехстороннее соглашение по самой своей сути ориентировано на нормальные, добрососедские отношения ФРГ с Советским Союзом, ГДР и другими социалистическими странами. Оно может успешно функционировать лишь в таком контексте и только в таком. Об этом… не стоило бы забывать тем политикам, которые призывают проверять четырехстороннее соглашение „на прочность.“ продолжают думать о Западном Берлине как об удобном инструменте для возврата к политическим критериям и установкам прошлых лет»[918].