Замуж с осложнениями - Юлия Жукова

Ладно, мы сейчас выйдем. У Азамата есть на планете двенадцать часов. Прошло от силы три с момента посадки. Эти Старейшины ведь не живут здесь, они уйдут на ночь. Вряд ли всем скопом, по команде. Значит, можно будет отловить нескольких по одному, поговорить. От мужиков помощи ждать не приходится, но ничего, я сама. Я красивая, гордая, сильная. Попрошу в виде исключения, частным порядком. Предложу полечить... да хоть глаза, линзы-то выдать не штука. А вон тот носом шмыгает. А у этого в животе урчит как-то нехорошо, и держится он за него. Есть чего полечить. Или деньгами. Плевать, что всё это нереально. Утром Азамат улетит, а я останусь и буду ездить им по мозгам, пока не согласятся. Я хорошо играю в клеща...

Азамат пытается стряхнуть мою руку, но я впилась на совесть. Смотрю на Старейшин, жду чего-то. Один мне помахал, дескать, уходи уже. А вы думаете, я могу встать? Прожигаю его взглядом, и он хмурится. Так-то, махать мне тут, старая плесень. Какого чёрта ты мне не даёшь жизни, а?

Я накручиваю себя до того, что уже готова действительно их побить, но тут крайне-правый дед с ежедневником вдруг привлекает общее внимание громким болезненным воплем. Я подскакиваю, в голове проносятся дурные мысли, вот уж с кем поведёшься... – не призвала ли я на их головы какое-нибудь проклятье? Или это мой шанс пошантажировать почтенный Совет?

Но вопль относился не ко внезапной хвори, а к дыре в памяти. Дедуля шатко поднимается на ноги и ковыляет к комодам, приговаривая что-то вроде «где же это было, где же эт-то бы-ыло, цыпочки-лапочки, листочечки мои...» Он принимается рыться в ящиках, сопровождая свои действия бесконечным количеством свободно льющегося фольклора.

Надо мной вырастает Алтонгирел и тянет за рукав. Сейчас я уйду, как же. Нет уж, не раньше, чем этот дед найдёт, что ищет. И Азамата не отпущу, хоть руку отрывай. Моё. Не трожь. Не трожь, кому сказано! Ты и так мне сегодня всё испортил. Вот получи локтем в коленку. Попадаю в сухожилие, Алтоша еле сдерживается, чтобы не взвыть, губу прикусывает, но отходит. Кажется, кто-то из Старейшин это видел, и теперь по рядам идёт новая сплетня. Азамат несколько безучастно наблюдает за старичком у комода, с тем же успехом можно смотреть на водопад.

А водопад мой тем временем прерывает свой поток речи и с победным воплем (мало отличающимся от первого) извлекает какой-то древнющий документ, обтрёпанный так, что непонятно, как ещё вместе держится.

– Глядите-ка! – радостно взывает дедуля к остальным Старейшинам. – Поглядите, нашёл!

Листочек кочует из рук в руки, оставляя на лицах задумчивое выражение. Старейшины с левого края устают ждать, когда до них дойдёт, вскакивают и подходят сами, заглядывают через плечи... Я начинаю чувствовать, что про нас все забыли.

Наконец наш церемониймейстер поднимает голову, стараясь не отрывать взгляда от загадочного листочка, и бросает нам:

– Выйдите, нам посовещаться необходимо, мы с вами ещё не решили.

Мы с Азаматом выходим в тамбур, а оттуда куда-то вбок, в одну из комнат с окнами. Азамат устало опускается у стены и потирает лицо. Я сажусь рядом. Господи, я вся упрела там в этой духотище. Мы долго молчим.

– Зачем ты это сказала?

– Что?

– Про душу.

– В моём сознании это хороший довод.

– Это неприлично говорить при посторонних. Тем более при Старейшинах.

– Да, я поняла по взглядам. Кстати, спасибо за моральную поддержку, ты столько усилий приложил, чтобы у нас всё получилось.

Понимаю, что глотаю слёзы. Мне кажется, я не доживу до второго приговора. Азамат тяжело вздыхает. Ну да, сейчас будет мне рассказывать, как моё недовольство лишний раз указывает на то, что мы не пара.

– Лиза, я не могу угадать, что для тебя очевидно, а что – совершенная дикость. Для этого... нужен какой-то взгляд извне. Мне даже в голову не могло прийти, что ты не будешь знать, что делать с бормол. Ты ведь у меня их видела, мы столько о них говорили...

– А ты знал, что я понимаю ваш язык? – перехожу к следующему пункту претензий. Ладно, с фигурками, может, и правда не сообразил. У меня такие случаи с иностранцами в гостях тоже бывали.

– Нет конечно, я очень удивился!

– А тогда как ты себе представлял, как я должна общаться со Старейшинами?

– Я говорил об этом с Алтонгирелом... Он считает, что если боги хотели бы нашего брака, они бы тебе помогли. Так и случилось...

– Чёрта с два они помогли! Я просто в колледже его учила два года!

– Боги могут менять и прошлое, – пожимает плечами Азамат.

Я роняю голову на колени. Господи, да что же это такое. И это первые часы на планете! А он уже такой чужой... Нет, нет, не надо так думать, всё наладится! Он ведь такой хороший, он всё для меня делает, он умный, смелый, сильный, непобедимый и прекрасный! Так трогательно обо мне заботится, и это его такое родное лицо из прошлой жизни, улыбка доброго бога...

– Азамат, – говорю, – ты меня любишь?

Глупо, но нужно.

– Конечно, – удивляется он. И неправильно понимает. Чёрт.

– А душу я у тебя украла?

Опускает глаза.

– Зачем тебе это?

– Мне надо знать. Пожалуйста, скажи. Мне это важно.

Я слышала тогда, но это было так ненадёжно...

– Ну да, – произносит он, почти не открывая рта. И смотрит на меня с опаской. – Я знаю, что ты не нарочно...

– Хорошо, – говорю. – Значит, твоя душа у меня, а моя у тебя. И нам никак не распутаться, мы очень крепко связаны вместе. Не забывай об этом, пожалуйста.

Он хочет что-то ответить, но тут нас зовёт всё тот же ученик.

Когда мы входим в зал второй раз, я уже уверена в ответе. Мне шибает в нос затхлый душный запах набитого людьми помещения, но я знаю, что мне недолго предстоит тут быть.

Старейшина с цепочкой откашливается, поглядывая всё в тот же ветхий листочек, который явно ещё сильнее обветшал после такого активного чтения.

– Мы... решение пересмотреть вынуждены. Забытыми текстами, неправильно решили.

Я сглатываю его грамматику, примерно соображая, что это должно значить. Великий и могучий, да.

Наставник Алтонгирела внезапно взрывается:

– Неправильно! Это не так называется! Боги нам иное решение навязывают!

– Слишком громко, – веско говорит дед с цепочкой, и учитель Алтоши замолкает. – Голосовать пришлось, – поясняет он нам.

Ого, да мы тут будем самой популярной сплетней на несколько месяцев, я так чувствую.

– Так вот, – продолжает «спикер» , – Старейшина Унгуц великой памятью обладает, древнее пророчество вспомнил. Того пророчества посередине ты написана. Вот, кхм, – откашливается, приближает листок к глазам. – Волос витой, плечи узкие, белая жена... э-э... се грозная богиня есть. Так... Это вам не надо... Вот, дальше. Чёрное лицо, однако тёплая душа высокий воин ту жену полу-учит... ну и дальше всё хорошо кончается, а уж как – не ваше дело. Побыстрее говоря, мы вас поженить должны. Поскольку боги ясно говорят когда, нечего и раздумывать.