Мудрость толпы - Джо Аберкромби

Фактически он рвался к этому уже несколько месяцев, в особенности со времени посещения его Виктариной дан Тойфель. Однако Лео старался больше не давать желаниям водить себя за нос.

– Если меня призовут на защиту Великой Перемены, я исполню свой долг, – спокойно сказал он.

– Ха! – Угол рта Судьи загнулся вверх. – Вы знаете, почему меня прозвали Судьей? Это целая история. Нет, в самом деле, выпейте гребаного чаю!

И она откинулась обратно на подушки, задрав одну босую ногу на стол и задумчиво уставившись на изображение Мастера Делателя. Лео, похолодев, осознал, что ее халат раскрылся, открыв на обозрение половине комнаты ее поросшую рыжими волосами промежность. Он не мог сказать, сделала ли она это специально, но что-то в том, как небрежно она выставила себя напоказ, привело его в легкий ужас. Меньше всего на свете он хотел видеть это, но почему-то ему приходилось постоянно отводить глаза в сторону.

– Я не знаю, кто были мои родители, – задумчиво продолжала Судья, шевеля пальцами ног. – Может быть, поселенцы в Дальних Территориях. Но они были убиты, когда я была еще ребенком, а потом меня украли призраки. Привели к себе и воспитали. В клане Великого Санджида, Императора Равнин.

Женщина с ножами подняла голову от своих костей и засмеялась. Судья, нахмурившись, взглянула на нее.

– Я что, мать твою, сказала что-то забавное?

Та покачала головой и вернулась к своим костям.

– Они обращались со мной хуже, чем с грязью, призраки. Хуже, чем с рабыней. Но по причине того, что я была человеком со стороны, меня сделали судьей всевозможных разногласий между их кланами. Вопрос не стоял о правосудии, о чьей-то невиновности или вине. Вопрос был только в том, что должно быть сделано. В поддержании равновесия между разными группами на равнине, чтобы ни одна не получила слишком большого перевеса над остальными. – Она потерла неровную щетину сбоку своей головы. – Конечно, потом начало прибывать все больше поселенцев с этими их братствами, и они повыбили призраков одного за другим, разогнали дичь и отравили воду. Однажды они пришли в нашу деревню и убили всех, кого я знала, и сказали мне, что они меня освободили. Они спросили, как меня зовут, и знаете, что я им ответила?

– «Судья»?

Она прищелкнула пальцами:

– А вы не дурак! Да, может быть, поэтому я теперь разыгрываю из себя судью. Они привили мне вкус к поддержанию равновесия.

– Звучит больше похоже на оправдание, чем на объяснение, – пробормотал Юранд.

Лео бросил на него хмурый взгляд.

– Это одно и то же. Смотря с какой стороны посмотреть.

– Ха! – Судья ткнула в Лео пальцем. – Я собиралась сказать в точности то же самое! У этого парня не одно только смазливое личико, а, Броуд?

Броуд уставился на Лео, пожевал челюстями и отхлебнул из фляжки. Лео подумал, что он, должно быть, настолько зол, что не может разговаривать, или настолько пьян, что забыл, как это делается. Возможно, и то, и другое.

– Знаете, в чем проблема с хорошеньким личиком? – продолжала Судья. – Люди привыкают к преимуществам своей красоты, а потом, когда ее вдруг не остается, им больше нечем добиваться успеха в жизни. Нет ничего поганей человека, который прежде был красивым. У них такая жалкая улыбка! «Любите меня, любите, любите», – как бы говорит она, хотя там уже не осталось ничего, что можно любить.

Судья подалась вперед – так что ее нагота, слава мертвым, снова оказалась в тени – и схватила со стола топорик. Гловард беспокойно зашевелился, но Судья всего лишь отрубила ногу от куриной тушки парой звонких ударов, вызвавших недовольное полусонное мяуканье из соседней комнаты. Она швырнула топорик обратно и принялась жадно обгрызать кость. Потом остановилась.

– Да, так о чем мы там говорили?

– О руководстве Народной Армией, – отозвался Лео, словно эта тема была ему совершенно не интересна.

Он старался говорить поменьше, но, тем не менее, ощущал, как ее глаза словно бы измеряют его, вскрывают, роются в его внутренностях, словно хирург над трупом.

– Ну хорошо! – Она ткнула в него куриной ногой, и кусок мяса, оторвавшись, шлепнулся на пол за его спиной. – За последние пару лет многое переменилось, но вы по-прежнему пользуетесь популярностью. Военное дело у вас в крови, и бойцы вас уважают. Человек, побивший Стура Сумрака в кровавом круге, и все такое прочее. Я слышала, что вы прежде грешили опрометчивостью, но, насколько я понимаю, уже излечились от этого недуга. Не могу сказать, что я вам доверяю, но я вообще не доверяю никому из тех, кому доверяю, вы понимаете, о чем я? Вы – это риск, но в эти дни ничто не безопасно, и такое положение меня в любом случае устраивает.

– Итак…

– Итак, вы – превосходный кандидат.

И она уселась и снова принялась за куриную ногу.

– Но?..

– Но вы здесь не единственный, кто чего-то хочет. – Судья отбросила обгрызенную кость, облизала пальцы и вытерла их о свои волосы, заодно убрав их с лица. – Знаете, кого мне больше всего хотелось бы видеть на скамье подсудимых?

Лео не хотелось затягивать этот разговор. Беседа с Судьей была похожа на игру, которая в любой момент могла оказаться фатальной. Он попытался придумать, кого больше всего хотел бы видеть на скамье подсудимых он сам.

– Короля Орсо?

Судья наморщила нос:

– Этот ходячий член? Нет… Вам доводилось читать какую-нибудь из книг Суорбрека?

Лео скорее бы выпил Суорбрековой мочи.

– Я… вообще немного читаю.

– А зря. Его книги скрасили мне многие тяжелые дни. В последней главе обычно размещается сентиментальное прощание с героями. Но кульминация истории располагается чуть-чуть раньше. Главная опасность. Самый волнительный момент. Самое торжество. Вы понимаете? Суд над королем Орсо… – Она театрально вздернула свои костлявые плечи. – Это последняя глава. Это будет необходимо сделать, но от этого ни у кого уже не закипит кровь, верно я говорю, Броуд?

Броуд хранил молчание.

– Нет, человек, которого я больше всего хотела бы судить, – это сам Костлявый. Занд мать-его дан Глокта. Это ведь с него все пошло! Это он пытал людей, он водрузил виселицы, он устраивал показательные казни. Это он отправил на тот свет большинство людей, чьи имена мы теперь высекаем на площади Мучеников. – Судья негодующе оскалилась. – Но поскольку он хитрая старая мокрица, то успел юркнуть в щелочку и отсиживается в ней. Так вот, мне нужен на скамье подсудимых кто-то, с чьей помощью мне удастся выманить калеку на свет.

Она выжидающе подняла рыжие брови.

– Н-ну, могу вас заверить, мы с ним никогда не питали друг к другу особенно теплых чувств. Я не имею понятия, где…

– Я хочу посадить на скамью подсудимых вашу жену.

Судья сказала это с улыбкой, так что Лео принял это за шутку и даже сумел сам выдавить кислую ухмылку.