Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток - Елена Тянина

Во главе ордена стоял выбираемый капитулом пожизненно из среды братьев-рыцарей великий магистр (magister generalis, hohe meister), для остальных становился «наместником Иисуса Христа» (der da die stat heldet unsers herren Jhesu Christi)[131]. Устав ордена был строгим. Все рыцари давали обычные монашеские обеты: бедности, чистоты и послушания. Одновременно они были воинами, главной целью которых оставалась борьба с врагами Господа. Рыцари жили вместе, еда их не отличалась изысканностью и разнообразием. Они не могли ничего делать без позволения начальников, не должны были ничего держать под замком, чтобы не думать об отдельной собственности. Каждого вновь вступающего в орден встречали суровыми словами:

«Жестоко ошибаешься, если думаешь жить у нас спокойно и весело: наш устав – когда хочешь есть, то должен поститься, когда хочешь поститься, тогда должен есть; когда хочешь идти спать, должен бодрствовать; когда хочешь бодрствовать, должен идти спать. Для ордена ты должен отречься от отца, от матери, от брата и сестры, и, в награду за это, орден тебе даст хлеб, воду да рубище»[132].

Вскоре после основания орден стал получать отовсюду дары для содержания больниц, странноприимных домов и для ведения боевых действий. Так у ордена появились земельные владения сначала в Палестине, а потом и в Европе. И владения эти начали расширяться. Несмотря на провозглашенную бедность братьев в отдельности, орден как организация сделался достаточно сильным и богатым. Появилась идея создать собственное государство Тевтонского ордена. В этом стремлении орден мог рассчитывать на поддержку римской курии.

В первой четверти XIII столетия, когда дела в Палестине шли совсем не блестяще для крестоносцев, венгерский король Эндре II пригласил суровых братьев Тевтонского ордена к себе в Семиградье, для защиты рубежей королевства от кочевников. Эндре II сам позднее сделался крестоносцем и участвовал в пятом крестовом походе (1217–1221). Г. Мишо писал о нем: «Между государями, принявшими крест, был также и венгерский король Андрей II; он покинул двор и королевство, раздираемое партиями. Подобно своей матери, вдове Бала, он надеялся найти в местах, освящаемых страданиями Христа, верное прибежище от горя, которое преследовало его всю жизнь. Венгерский монарх мог надеяться также, что пилигримство со священной целью доставит ему уважение его подданных и что церковь, всегда вооруженная в пользу государей-крестоносцев, лучше, нежели он сам, защитит права его короны. Андрей, в сопровождении герцога Баварского, герцога Австрийского и многих германских владетелей, отправился на Восток во главе многочисленного войска и прибыл в Спалато, древний Салон, где ждали его корабли венецианские, анконские и из Зары»[133].

Эндре II пробыл в походе всего лишь три месяца. Он не смог справиться со своей армией, добиться ее подчинения. Вскоре он понял, что вождя крестоносного воинства из него не получилось, и решил отправиться домой. Несмотря на все попытки прелата удержать его под знаменем священной войны, Эндре II все же покинул войско христиан и возвратился из похода.

Известно, что он пригласил Тевтонский орден в свои земли, надеясь приобрести надежный щит от нескончаемых набегов кочевников. По-видимому, на венгерского короля большое впечатление производила сплоченность и дисциплина братьев Тевтонского ордена. Возможно также, что свою роль здесь сыграли дипломатические таланты великого магистра, который был советником и другом императора Фридриха II. Ведь венгерский король формально подчинялся императору. Но за все надо платить. Тевтоны построили крепкий замок Креста (Kreuzburg) и действительно храбро воевали с язычниками. В край потянулись немецкие поселенцы. Тевтонский орден намеревался приобрести здесь новые владения и основать государство. Неприятным сюрпризом для короля стала булла папы Гонория III, которая объявила земли ордена собственностью Святого престола. Осознав далеко идущие намерения братьев Тевтонского ордена, король поспешил отказаться от услуг слишком сильных и бесцеремонных защитников.

Рыцари Тевтонского ордена прибыли в дикий край пруссов по приглашению польского князя Конрада Мазовецкого, быстро стали строить крепкие замки и завоевывать языческие земли.

Пруссия до начала XIII века была краем воинственных язычников, которым почти неограниченно управляли жрецы. Неоформленная конфедерация прусских племен состояла из одиннадцати земель. Центральную власть осуществлял верховный жрец с ритуальным именем Криве-Кривайте. Он носил перевязь с изображением бога Перкуно[134]. Его резиденцией было главное святилище пруссов – Ромове. Хронист Петр из Дусбурга писал, что пруссы почитали Криве, «как папу, ибо как господин папа правит вселенской церковью христиан, так и по его воле или повелению управлялись не только вышеупомянутые язычники, но и литовины и прочие народы земли Ливонской».

В сохранившихся в фольклоре и записанных позднее «Семнадцати заповедях» пруссов, восходящих к рубежу VII–VIII веков, пруссы предстают суровым народом, встречающим даже смерть со смехом. Приведем некоторые из заповедей:

«Во-первых: никто, кроме Киве-Кривайте, не может обращаться (с просьбой) к богам. Никто не должен приносить в страну бога из чужих краев. Верховными богами должны быть Потримпос, Перкунос и Пиколос.

Во-вторых: ради них должны мы признать (= почитать) нашего Криве-Кривайте и ради наших высших владык почитать (= оберегать) его, а также его преемника, которого дадут нам милостивые боги и выберут в Рикойто вайделоты.

В-третьих: мы должны испытывать перед нашими богами страх и почтение. Ибо они дали нам в этой жизни красивых женщин, много детей, хорошую еду, сладкие напитки, летом – белую одежду, зимой – теплые кафтаны, и мы будем спать на больших мягких кроватях. Для здоровья будем мы смеяться и прыгать. Однако злодеев, которые не почитают богов, которые дали (то), что они имеют, (надо) бить, чтобы они рыдали и вынуждены были ломать руки (= кусать локти) от боли и страха.

В-четвертых: все соседи, которые почитают наших богов и приносят им жертвы, должны быть нами любимы и почитаемы. Если же они отвергнут (наших богов), должны быть убиты нами при помощи огня или дубинами.

В-шестых: если мужчина обременен больными женщинами, детьми, братьями, сестрами, прислугой или он сам становится немощным, тогда он должен выбирать, хочет ли он сжечь самого себя или (другую) немощную персону. Ибо служитель наших богов не может стенать, но лишь обязан смеяться»[135].