Мост - Ася Михеева

воды, – спокойнее говорит Текк, – тогда. А сейчас поздно.

Стоп. Ернин – брат леди Хелен. Значит, ее фамилия должна быть Ернина. Елена Ернина. А она Картрайт. «Ах ты ж, – думаю я, – ах ты…»

– Наши пути с Хелен Картрайт, – чуть мягче поясняет капитан Текк, – ведут в разные стороны. Она возит заморозку с Земли на новую Землю. Мне и моей команде на той, новой, Земле делать нечего.

Я молчу. Трудно спорить с тем, что четыреста с чем-то тысяч зэков после нескольких циклов второй готовности – так себе подарок, а сам Текк в полной гравитации и дня не продержится, но что с остальной командой?

Оглядываюсь. Все молчат и смотрят на меня. И чернокожая девушка, а за ней и остальные согласно кивают.

– Никто из нас не пойдет на «Гвоздь», дитя, – говорит Текк. – Мы – война. Нам нечего делать на планете, где живут люди.

* * *

Мика распахнул дверь в проектную жестом профессионального экскурсовода и сказал по-немецки:

– А тут мой креативный центр. Моя маленькая Кремниевая долина.

Немцы вошли. Эля зыркнула над экраном – двое действительно были немцы как немцы: светловолосые, розовенькие, задний посимпатичнее, а передний совсем поросеночек поросеночком и золотые очочки. За немецкими немцами зашли немцы не вполне немецкого вида – двое бровастых, темноволосых, с характерными среднеазиатскими скулами. Но тоже аккуратно выбритые, в отчаянно формальных, хорошо сидящих костюмах. Все четверо не поленились войти в проектную и перегородили все свободное пространство.

– Не велика ваша долина, – иронично сообщил поросеночек.

– Если курятник выстроить размером со стадион, вы думаете, его обитателям будет проще нести золотые яйца? – спросил Мика.

«Блин, какое счастье, что я одна тут в дойче секу», – подумала Эля и спрятала ухмылку за экраном. Парни бы ему показали «курятник». Звенел бы потом золотыми яйцами. Однако немцы шутку оценили, вежливо поржали, Мика предложил не беспокоить далее магов и волшебников, немцы культурно поржали опять и вымелись.

Эля проводила немцев и Мику взглядом. Мика тоже, надо сказать, влез в свой чудовищно дорогой пиджак вида «с пугала снял» – серенький в мелкую горчичную елочку, к стене прислонить – сольешься, а выглядит… Ну да, знаем мы эти грязных оттенков скучные одежки, в которых человек выглядит не то крестным отцом, не то консультантом из округа Колумбия. Сама она полностью отражала концепт креативного чудика, сидела себе, натянув капюшон худи на голову. Окошко за спиной она по весеннему делу предпочитала держать приоткрытым, а все-таки еще прохладно, в шею свистит. Надо работать. Золотые яйца сами себя не отложат, да-с.

Наверное, час или чуть больше удалось поработать спокойно, и тут тренькнуло сообщение от Сирожиддина:

«Эля, выйди в коридор? Я свитер купил, посмотри как?»

Ну ваще. Ну ваще. Часть зарплаты, согласно Аниному совету, Сирожиддин сдавал в общак, на еду, но две трети ему оставили в собственное распоряжение. Опять же, Аня велела нишкнуть и не вмешиваться без запроса – просрет так просрет, опыт надо нарабатывать. И вот нате – свитер!

«Пять минут», – настучала Эля в ответ и вернулась к своим расчетам. Надо было добить этот слой, чего тут осталось.

Слой кончился – его оставалось действительно немного, Эля встряхнулась, сохранилась, стащила капюшон и вышла в коридор. В самом его конце, метрах в тридцати, Сирожиддин стоял у окна и смотрел куда-то вниз.

Были на нем все те же давно отмытые кроссовки, нормкоровские синенькие джинсы и невероятно унылый, скучилищный черный свитерок, в котором Сирожиддин был похож на молодого Киану Ривза в роли молодого Стива Джобса. Эля ахнула, обошла Сирожиддина, подняла брови.

– Огнище. Где взял?

– А мне тут подсказали магазин для высоких.

Эля перестала разглядывать свитерок и глянула выше. Ах вот в чем дело. Эффект от свитерка доводила до характерного щелчка узенькая тоненькая оправа из темно-серого пластика… Без стекол.

– Где очки взял?

– Леха же отдал вчера, у него разбитые валялись, я просто стекла вынул.

– Ты просто сотрясатель вселенной, парень. Будь я эйчаркой, я б тебя сразу наняла директором по айти.

– Нравится? – тихо спросил Сирожиддин и слегка покраснел.

– Не то слово!

– Во. Я с работы сегодня пораньше отпросился. Домой сам приеду.

– М? – с интересом спросила Эля.

– У меня свидание, – сказал Сирожиддин.

Умная Эличка перехватила Элю посередине прыжка и поставила обратно. Визжать и обниматься – потом. Тут, блин, Микины немцы где-то за стенкой.

– Да ты что! Из класса? – жадно спросила Эля.

– Не, – махнул головой Сирожиддин, – с конкурса одна девочка… Мы там на форуме же обсуждали, у кого какой проект. Она сказала, у меня крутой нарратив, – похвастался он.

Эля зажмурилась и помотала головой. Сквозь нее летели золотые пузырьки, сталкиваясь в голове и взрываясь, и казалось, искры от них должны брызгать из ушей.

– А ты еще говорил, что литература – туфта, – пробормотала она.

– При чем тут литература? – удивился Сирожиддин.

За спиной у них затопали. Эля быстро ткнула Сирожиддина кулаком в середину черного свитера, шепнула: «Удачи!» – и дунула в сторону своего кремниевого курятника. Дверь в переговорку была открыта, кто-то из немцев уже стоял снаружи, но глядя внутрь и явно перегораживая всем остальным выход, и продолжал толковать о подзаконных актах и процедурных позициях. Эля доскакала до своей двери, остановилась, глядя на Сирожиддина. За окном на мгновение вышло солнце, и Сирожиддин превратился в черный длинный силуэт. Солнце спряталось, свет стал мягче. Тут немцы наконец пробили пробку и выкатились в коридор все. За ними вышел Мика, за ним – старшая Микина юристка Инга, за ней остальные юристы – Андрей и Марк Моисеевич. Вся толпа двинулась в сторону Сирожиддина, который продолжал смотреть на Элю поверх голов и улыбаться. Толпа уже почти прошла мимо него, заворачивая за угол в сторону лифта, как выражение лица Сирожиддина вдруг изменилось. Он смотрел не на Элю, а вниз, на кого-то рядом с собой, с этим кем-то разговаривал, и вид у него становился все более испуганным. Эля, собравшаяся было уйти, споткнулась и вытянула шею. Что там происходит? Наконец вся толпа прошла к лифтам, остался один Сирожиддин, который отступал спиной вперед, а потом, после пиликанья открывшейся и закрывшейся лифтовой двери, дунул к Эле бегом.

– Что такое? – спросила Эля.

Сирожиддин схватил ее двумя руками за руку и тяжело дышал.

– Что такое? – повторила она.

– Он меня узнал. По фамилии назвал. Ты, говорит, сын Хайрулло? Я говорю – да. Он говорит: «Ты, что ли, здесь работаешь?» Я говорю – да. А Микраз Ринатович говорит: «Очень толковый мальчик, далеко пойдет, пока стажер…» Он говорит: «Я обязательно вернусь сегодня с тобой поговорить», – и они уехали.

– Кто – он?

– Он фамилию назвал.

Эля вспомнила двух бровастых ненемецких немцев и открыла рот, но тут Сирожиддин наконец сказал главное:

– Нахимджон мне эту фамилию называл когда-то. Но я не помню, были они за деда… Или