Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп

– Не понимаю, почему вам не выйти за меня… оттого что… я вам нравлюсь?

– Потому что вы мне не нравитесь. То есть вы мне нравитесь, лорд Ниддердейл.

– Премного благодарен.

– Вы очень-очень мне нравитесь, только выйти замуж – совсем другое.

– Что-то такое в этом точно есть.

– Поскольку вы добрый и не станете делать мне гадости, я не против вам сказать, – почти торжественно проговорила Мари, – что мне правда нравится кое-кто другой – очень-очень сильно.

– Я так и подумал.

– Так оно и есть.

– Чертовски жалко. Отцы обо всем сговорились, у нас с вами все было бы так славно. Я бы делал все, что вам нравится, и, хотя ваш старик нас немного прижал, все равно мы могли бы ни в чем себе не отказывать. Может, подумаете еще?

– Я сказала вам, милорд. Я… люблю другого.

– Ах да, сказали. Не повезло мне. Ну, тогда все. На прием я все равно приду, если пришлете билет.

И Ниддердейл откланялся, не думая, впрочем, что с женитьбой покончено. Вечно бывает всякая канитель – так он полагал, – прежде чем все утрясется. Это случилось через несколько дней после того, как мистер Брон сделал предложение леди Карбери; с последней встречи сэра Феликса и Мари минуло уже больше недели. Как только ушел лорд Ниддердейл, Мари снова написала сэру Феликсу, умоляя его ответить, – и поручила письмо Дидон.

Глава XXXVI. Опасения мистера Брона

Леди Карбери дала себе два дня на то, чтобы обдумать предложение мистера Брона. Оно было сделано вечером вторника, и она обещала прислать ответ в четверг. Однако уже утром в среду она приняла окончательное решение и в тот же день отправила письмо. Она поговорила о мистере Броне с Геттой и поняла, что той он не нравится. Не то чтобы леди Карбери была склонна руководствоваться мнением Гетты. Она всегда смутно воспринимала дочь как ненужную обузу. Для Гетты есть прекрасный жених, если только она соблаговолит ответить ему согласием. Непонятно, для чего Гетта по-прежнему обременяет собой семейный бюджет. Леди Карбери никогда не говорила этого даже и себе, но так она чувствовала и потому не намеревалась в решении о замужестве оглядываться на интересы Гетты. И тем не менее слова дочери на нее подействовали. В первом браке леди Карбери претерпела много страданий. Она не считала тот брак ошибкой, ибо по сей день верила, что, как бесприданница, должна была заслужить материальное благополучие и положение в свете страданиями и раболепством. Однако это осталось в прошлом. Материальное благополучие, правда, вновь было под вопросом из-за пороков сына, но, возможно, оно вернется благодаря его красоте! Гетта сказала, мистер Брон любит, чтобы все было по его вкусу. Леди Карбери хорошо знала, что все мужчины таковы. Да она и сама любила, чтобы все было по ее вкусу. Ей нравилось жить в собственном доме, и она совершенно не нуждалась в муже. И какие сцены будут между ним и Феликсом! К этому добавлялось некое чувство, отчасти даже похожее на совесть; оно говорило, что нельзя никого обременять таким пасынком, как ее Феликс. Что, если муж велит ей порвать с сыном? В таком случае она безусловно порвет с мужем. Хорошенько все взвесив, леди Карбери написала мистеру Брону следующее письмо:

Бесценный друг!

Нет надобности говорить, что я много думала о Вашем нежном и великодушном предложении. Как могла я без долгого размышления отклонить то, что Вы бы мне дали? На мой взгляд, Вы достигли в своей карьере всего, к чему можно стремиться, и на этом поприще Вам нет равных. Разве могу я не гордиться тем, что такой человек, как Вы, предложил мне руку и сердце? Но увы, друг мой, жизнь наносит неисцелимые раны, и мое сердце искалечено настолько, что я не сумею стать Вам достойной женой. Я так исколота, истерзана, опалена пережитыми страданиями, что мне лучше оставаться в одиночестве. Невозможно все это описать – но от Вас я бы ничего не скрыла, я бы представила Вашим глазам всю мою жизнь, все мои беды прошлые и настоящие, все мои надежды и страхи, со всеми обстоятельствами прошедшего и всеми остающимися ожиданиями, не будь эта скорбная повесть чересчур длинна. Из нее Вы поняли бы, что мне не следует вступать в новый дом. Я принесу дожди вместо солнца, меланхолию вместо радости.

Поверьте, будь у меня силы вновь связать свою жизнь с другим человеком, я стала бы Вашей женой. Однако я никогда больше не выйду замуж.

Тем не менее я остаюсь Вашим самым сердечным другом.

Матильда Карбери

Примерно в шесть вечера она отправила письмо на квартиру мистера Брона и некоторое время сидела одна в глубоких сожалениях. Она оттолкнула надежную опору, которая служила бы ей до конца жизни. Сейчас леди Карбери была в долгах и не знала, как их заплатить, не заложив свою ренту. Ей хотелось на кого-нибудь опереться. Она страшилась будущего. Когда она сидела за столом, выписывая что-то оттуда, что-то отсюда, выдумывая исторические подробности и подгоняя даты под свою хронику, ей то и дело вспоминались неоплаченные счета от булочника, бессмысленные развлечения сына, его лошади и неопределенность с его женитьбой. Мистер Брон избавил бы ее от забот о хлебе насущном – но теперь поздно об этом думать. Бедная женщина! К ее чести надо сказать, что она сожалела бы еще больше, если бы согласилась.

Чувства мистера Брона были куда определеннее. Он сделал свое предложение не сгоряча и все же раскаивался в нем с первой минуты. Ехидное прозвище, которым мысленно наградила его леди Карбери, когда он ее поцеловал, вполне описывало эту сторону его натуры. Мистер Брон и впрямь был любвеобильный старый осел. Не встреть он тогда отпора, он бы поцеловал ее снова и при любом дальнейшем развитии событий не предложил бы ей руку и сердце. Во всех ее маленьких маневрах мистер Брон видел проявления любви и считал, что обязан на них ответить. Леди Карбери была красива, умна, женственна, красиво одевалась. Если в книге судеб записано, что во главе его домашнего стола должна сидеть женщина, то леди Карбери будет смотреться на этом месте не хуже любой другой дамы. Она отвергла его поцелуй, и мистер Брон решил, что его долг – добиться для себя права ее целовать.

Не успел он сделать предложение, как столкнулся в дверях с ее пьяным сыном, и юнец