Вечные - Кирстен Миллер

— Услышала что-нибудь для себя? — спросил он.

— Да, — кивнула Хейвен. — Спасибо вам.

— Как думаешь, хватит у тебя храбрости подержать в руках одну из наших змеек?

Хейвен смутилась. Она не знала, как бы повежливее отказаться.

Эрл Фризелл улыбнулся от уха до уха. Хейвен густо покраснела.

— Ты шуток совсем не понимаешь? — смеясь, спросил старик.

— Осторожнее, — сказала Лея. — Тут щитомордников полным-полно, между прочим.

Они спускались по горному склону. Подошвы их кроссовок скользили по глине, трава доходила до пояса.

— Значит, ты через пару дней уезжаешь в Дьюк, — проговорила Хейвен — исключительно для того, чтобы поддержать разговор. — Бью уедет в Вандербилт. Ты не представляешь, как я вам завидую. А я, похоже, застряну в Сноуп-Сити до конца своих дней.

— Сомневаюсь, — сказала ей Лея. — Несколько твоих приключений еще не закончены.

— Похоже, ты что-то знаешь.

— Видела кое-что, — уклончиво ответила Лея.

Хейвен ждала продолжения, но Лея больше ничего не сказала.

— Ну и что ты будешь изучать в Дьюке?

— Физику. Мой любимый предмет с детства. Физика мне легко дается. Порой мне кажется, что я была физиком в прошлой жизни.

— Ты так думаешь? А я считала, что христианство и реинкарнация несовместимы.

Лея посмотрела на Хейвен через плечо.

— Моя вера так велика, что я принимаю все Божьи чудеса.

Они шли молча, пока не добрались до горной речки.

— Ты его встретила? — спросила Лея.

— Кого?

— Того, о ком я говорила.

— Да, — кивнула Хейвен. — Он разрушил мою жизнь.

— Тебя испытывали.

— И я проиграла, — вздохнула Хейвен.

— Ты не могла проиграть. Ведь ты здесь, правда?

— Я потеряла единственное, что имело для меня значение.

— Ты в этом уверена? — спросила Лея.

— Да, — печально кивнула Хейвен.

Они пошли дальше вдоль берега реки. Вскоре деревья расступились. Разлившись, речка образовала озеро, по берегам которого лежали гранитные валуны. Хейвен сняла кроссовки, шорты и футболку. Потом она разложила на плоском камне полотенце и нырнула в темную холодную воду. Она вынырнула у самого водопада, полюбовалась им и вернулась назад. Выбравшись из озера, она улеглась на полотенце и закрыла глаза. Вдруг в лесу послышался шорох.

— Что это? — спросила Хейвен у Леи, но ответа не последовало.

Хейвен открыла глаза и подперла голову рукой.

— Лея? — окликнула она, но ее подруги нигде не было. — Эй!

На опушке леса появился человек. Хейвен часто заморгала. Йейн выглядел изможденным, он сильно похудел, на его виске розовел шрам. Он был в джинсах и простой белой футболке, но никого более красивого Хейвен в своей жизни не видела. Она побежала по берегу озера, запрыгала по камням всего в нескольких дюймах от водопада. Ей так хотелось верить, что это не мираж. А когда Йейн обнял ее, ею овладело неземное блаженство.

Хейвен открыла дверь. За порогом стояла пожилая женщина. Она гордо продемонстрировала Хейвен банковский конверт.

— Сегодня мы продали еще четыре, мисс Хейвен!

— Просто Хейвен, Люсетта. Еще четыре синих платья?

— Да! А еще — черное и изумрудное.

— Ты шутишь!

— Насчет денег я никогда не шучу, — сказала итальянка, поигрывая несколькими золотыми цепочками на шее.

— Ну, значит, либо я чертовски хороший модельер, — улыбнулась Хейвен, — либо ты чертовски хорошая продавщица.

— Думаю, и то и другое, — лукаво проговорила Люсетта, попрощалась и ушла.

Йейн шесть месяцев тайно жил в доме Декеров, а через неделю после того, как Хейвен исполнилось восемнадцать, они с Хейвен уехали в Рим. В первую же ночь, как только часы пробили двенадцать, Йейн завязал Хейвен глаза и повел ее куда-то по улицам. Когда они остановились и Йейн снял с глаз Хейвен повязку, она увидела перед собой крошечный магазинчик, на вывеске которого значилось ее имя. Йейн успел даже нанять Люсетту — первую помощницу Хейвен. Они прекрасно поладили, как только познакомились.

Конечно, решение Хейвен перебраться в Рим не слишком обрадовало Мэй Мур. Она взяла с Хейвен обещание поскорее поступить в колледж. А Имоджин не сомневалась в том, что ее внучка подпадет под влияние католиков. Но за билеты на самолет Хейвен могла расплатиться собственными деньгами, и со временем ее мать и бабушка смирились с неизбежным.

Хейвен прошла через кухню на балкон, где Йейн читал итальянскую газету.

— Ужин готов, — сообщила она ему. — Я посмотрела.

— Иди сюда, — сказал Йейн, уронил газету и усадил Хейвен на колени. — Ужин будет готов, когда я скажу, что он готов.

Хейвен рассмеялась, а он поцеловал ее.

Они не говорили о Констанс и Этане с того дня, как Йейн появился около Эдемского водопада. Не разговаривали они и о прежних жизнях. Прошлое осталось позади, и ничто не омрачало их любви. Все поверили, что Йейн Морроу умер — и, по идее, он никак не мог остаться в живых. Находись он на два фута левее в тот момент, когда рухнула крыша дома на Вашингтон-Мьюс, он бы погиб.

Йейн не мог связаться с Хейвен, пока та оставалась в Нью-Йорке. Агенты общества «Уроборос» могли выследить его, а полиция все еще считала его главным подозреваемым в убийстве Джереми Джонса. Поэтому он скрывался в Мексике вместе с Мартой Вега, а потом помог той обосноваться в Париже. Наконец, с помощью денег, предусмотрительно отложенных несколько лет назад, он добрался до Сноуп-Сити, и первым человеком, которого он там встретил, была странная рыжеволосая девушка. Она сказала ему: «Я знала, что ты придешь».

Марта теперь не употребляла наркотики и жила в квартире неподалеку от Лувра. Правда, несмотря на трезвость, ее работы не стали веселее. В честь переезда в Рим она преподнесла Йейну очередное мрачное полотно, на котором были изображены два человека, окруженные разгневанной толпой. Как обычно, за действом издалека наблюдала маленькая фигурка в черном. Йейн убрал картину в кладовку.

Уже несколько месяцев Йейн и Хейвен не произносили имени человека в черном. Хейвен занималась своими моделями, а Йейн притворялся мертвым. Бью регулярно звонил из Вандербилта, но никаких новостей об Адаме Розиере и Падме Сингх не поступало. В самые счастливые моменты Хейвен казалось, что эти двое исчезли навсегда.

— Иди и закончи приготовление ужина, — распорядилась Хейвен. — Стол накрыт, а я умираю с голоду.