Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда - Юлия Монакова

К счастью, никто из индийского окружения в вину мне это не ставил, не осуждал, все были довольны уже тем, что я исправно кормлю мужа завтраком (пускай русским, а не индийским) да подаю гостям настоящий индийский чай (очень вкусный, по мнению всех тех, кого я угощала). Моя кухонька использовалась по назначению только раз в сутки – утром, во время приготовления завтрака, – и своим видом и содержанием ну ничем не напоминала настоящую индийскую кухню.

Время от времени я предпринимала слабые попытки проявить хоть какую-то кулинарную активность, предлагая золовке помочь ей с готовкой. В ответ на мои робкие просьбы она смотрела на меня как на дурочку и всплескивала руками:

– Ты что, с ума сошла? Какая готовка? Ты же только вышла замуж!!!

(О том, что «только-вышла-замуж» повторялось и спустя неделю, и месяц, и два месяца после свадьбы, история умалчивает.)

– Еще рано… Еще не время… Куда ты спешишь? Тебе не терпится нацепить этот хомут? Все успеешь, и готовить научишься, не торопись…

В общем, к священной корове, то бишь к кухне, меня и близко не подпускали, даже право помыть посуду после ужина отвоевывалось мной «потом и кровью».

– Да ты что?! – бурно протестовала золовка. – Сейчас же так жарко, а когда готовишь еду – особенно, как ты вынесешь это?!

И тут моя совесть все-таки взбунтовалась, сочтя, что «сейчас-же-так-жарко» – несерьезная отговорка, ибо жарко в Индии, как минимум, девять месяцев в году. Что же мне теперь – ждать, когда зима наступит?

Я нацепила на физиономию бронетанковое выражение и неумолимо последовала за Гульназкой в святая святых – на кухню, чтобы постигать, так сказать, азы кулинарии, сначала хотя бы в теории, а потом, даст Бог, и на практике… И это несмотря на то, что золовка пыталась меня оттуда выпроводить чуть ли не пинками (а драка на типичной индийской кухне – дело весьма героическое и трудновыполнимое, ибо размеры помещения не превышают какого-нибудь паршивого квадратного метра). Я сражалась, как тигрица, и все-таки отвоевала себе место под солнцем, то есть напротив плиты, после чего закрепилась там намертво – никакая сила не могла меня оттуда сдвинуть. Делать нечего – Гульназ, утирая горючие слезы и сетуя на мою баранью упертость, согласилась меня официально УЧИТЬ.

«Добро пожаловать в наши ряды, деточка!» Хе-хе-хе…

И я пожаловала…

Поначалу мне показалось, что я попала либо в музей, либо в камеру пыток, либо в цирк.

Потому что только в музее вы можете увидеть столько незнакомых и удивительных вещей одновременно! У меня даже голова закружилась от всевозможных баночек со специями, приправами, добавками и тому подобной мелочью.

И потому что только в камере пыток вам могут встретиться такие непонятные, устрашающие орудия и приспособления, предназначенные для того, чтобы со вкусом помучать человека и помочь ему хоть и медленно, но красиво издохнуть: какие-то жуткого вида изогнутые ножи с крючками на конце, камни, огромные черные щипцы-для-вырывания-по-меньшей-мере-ногтей-а-по-крайней-мере-зубов… Знакомого вида кастрюльки, ложки, чашки и сковородки на всем этом фоне выглядели жалко и ничуть не успокаивали.

И потому что только в цирке можно увидеть столько фокусов – ибо то, что моя золовка вытворяла со всеми этими хитроумными приспособлениями, специями, травами и вообще кучей непонятных и странных на вид продуктов, я иначе, чем фокусами, назвать не могла (например, как она голыми руками хватала лепешки роти со сковородки и переворачивала с одной стороны на другую).

И вот тут я поняла, что ПОПАЛАСЬ. Меня осенила страшная догадка – я никогда и ни за что на свете не смогу воспроизвести собственноручно все увиденное, и посему меня ожидает жизнь, покрытая тяжким, несмываемым позором. Воображение услужливо подсовывало картинку – я иду по улице, а все вокруг смеются, показывают пальцем и кричат: «Взгляните-ка на эту тупицу, она так и не научилась готовить индийскую еду!»

Однако отступать было уже поздно, потому я постаралась согнать с лица выражение полнейшей паники под названием «какое-я-никчемное-ничтожество» и нацепила маску «валяй-показывай-что-ты-умеешь-ну-ну!».

Вообще-то если отбросить излишнюю скромность, то готовлю я вкусно. Особенно когда мне не лень. Моя главная идея в том, что я никогда не следую четким прописным истинам и рецептам из прапрапрапрабабушкиной кулинарной книги. Когда готовлю, я часто импровизирую. Но это касается русской еды. «Черта с два мне тут удастся поимпровизировать!» – мрачно думала я, наблюдая, как Гульназ четкими, отработанными движениями смешивает в нужных пропорциях какие-то компоненты, ибо было видно, что за плечами золовки – не исключительно собственный опыт, а многовековые, несокрушимые традиции всех ее предков…

Поначалу приходилось тяжко, чего уж там. Тяжко даже тогда, когда я просто наблюдала за происходящим, томясь в жаркой тесной кухне, где и присесть было нельзя из-за тесноты, все стоя да стоя. Но незнакомые предметы постепенно обретали названия и смысл – правда, очень и очень медленно.

Однажды, когда у Гульназки «убежал» дал из скороварки и залил всю плиту, я внутренне возликовала: ну надо же, у нее тоже бывают ошибки, а я-то думала, она безупречна! Осознав это, я почувствовала себя лучше.

Спустя некоторое время мне доверили резать овощи. Затем – помешивать готовящееся блюдо в кастрюле или большом казане. Затем – под бдительным оком Гульназ – добавлять специи, причем она просто показывала мне, какие специи следует добавить сейчас, и командовала:

– Побольше… еще… нет, теперь поменьше… правильно, высыпай в кастрюлю!

Постепенно я начала запоминать, что и в каком порядке для какого блюда нужно делать; рука уже, не дрогнув, самостоятельно отмеряла необходимое количество специй. Сама я, кстати, не замечала, что становлюсь все более просвещенной в плане индийской готовки, но хитрая Гульназ-то видела все и с удовольствием рассказывала вечерами Санни втайне от меня (я об этом узнала позже):

– А сегодня она, даже не спросив меня, размешала дахи[36]и вылила в кастрюлю с курицей – как я обычно делаю!..

Мне же казалось, что я по-прежнему тупа, как сибирский валенок, и что осилить готовку мне не под силу (как же я намучалась с этими роти, которые раздуваются на огне, как подушки, и приходится ворочать их с боку на бок огромными неудобными щипцами!..).

Как-то вечером за ужином Гульназ, гордо подбоченясь, спросила Санни:

– Ну, как тебе сабджи?[37]

– Вкусно, – отозвался он, наворачивая уже вторую порцию (как там в «Девчатах» было: «Кто за добавкой – налево!..»).

– Твоя жена приготовила!.. – торжествуюше завопила Гульназ и, не сдерживаясь больше, расцеловала меня в обе щеки. Я открыла было рот, чтобы опровергнуть эту провокацию, хоть и лестную для меня, и… захлопнула его снова, молча.