Невест так много. Дилогия - Милена Валерьевна Завойчинская

даже не гадюшник. А сиятельные леди отнюдь не гадюки. У змей всё же есть свои змеиные принципы. А тут паучье гнездо, где все готовы сожрать друг друга лишь за то, что драгоценности дороже или платье роскошнее, что карета богаче.

В общем, съездила я не зря. И красоту навела, и расслабилась, и определилась, к кому ехать. Только поутру уже.

А вечером прибыл гонец от виконта. Причем молодой человек, дабы не компрометировать леди, передал письмо на имя Лекса. А тот уже принес его мне. Учителя были найдены. Алекс даже сам лично с ними побеседовал и предварительно договорился о том, что они приедут на этот адрес, в городской дом маркиза ди Кассано.

– Молодец! Не забыл! – прокомментировал Лексинталь, читая вместе со мной послание. – Я его попросил об этом, чтобы времени зря не терять. А то знаю я, как долго и муторно учить все эти танцевальные па и фигуры.

– Ты ведь тоже учил? – скосила я на него глаза.

– Конечно. И этикет. Только и я, и отец знаем, что мне ко двору нельзя. Я бастард, без титула. Если хочешь, я с тобой потом потанцую, помогу отработать. Но... я не очень, лучше с отцом. Всё же он твой жених, а пока еще и начальник.

Утром следующего дня я оплатила месяц интенсивных занятий с учителем танцев – щеголеватым манерным мужчиной лет сорока. Господину Луази́ я сразу озвучила проблему: скоро королевский бал, я буду сопровождать маркиза ди Кассано. Меня надо выдрессировать, чтобы мы смогли, не опозорившись, пережить это торжественное мероприятие.

А вот этикет преподавала худая, как жердь, блондинка с вытянутым лошадиным лицом. Впрочем, внешность оказалась обманчива. Госпожа Хаври́н хоть и была весьма некрасива, но обладала харизмой и живым умом. А характер ее был вполне приятен. Но она сразу предупредила, что обучать будет весьма строго и неповиновения на своих уроках не потерпит.

– Бить будете? – прищурилась я.

Она вытаращилась на меня и хватанула ртом воздуха.

– Розги? Линейка? – деловито уточнила я. Ну а что? В приюте мы всего этого сполна получали.

– Нет, леди, – выдохнула госпожа Хаврин. – Не буду. Я против таких методов воспитания юных леди.

– Тогда поладим, – улыбнулась я. – Приступим?

И мы приступили. Два часа этикета. Теория и следом практика, снова теория и опять практика. Чаепитие и отработка застольного этикета.

После этого госпожа Хаврин уехала. И у меня начался урок танцев. Слава богам, у меня хороший слух и чувство ритма, проблем с этим не возникло. Но, конечно, запоминать множество танцевальных фигур...

Я чувствовала себя неповоротливой коровой, которую привели на бал.

Месяц! У меня месяц! Я должна всему научиться.

Разумеется, я не смогу быть столь же грациозной и идеальной, как леди, которых муштруют с пеленок. Но постараюсь не выставить на посмешище себя и маркиза.

Отмучившись с танцмейстером[1], я отправилась выбирать платье. Лорд Риккардо полностью освободил меня от необходимости визитов в магический надзор, сказав, что я вольна сама решать, когда и куда мне ехать.

Итак, бал. Платье. Портниха. Требуется определиться с фасоном и тканями.

Выбор был остановлен на нескольких мастерицах. Слушала сплетни в салоне я внимательно, выводы делала, но одно дело – заочное мнение. А совсем иное то, что сложится при личном знакомстве. Может ведь и не повезти.

И действительно. С первыми четырьмя владелицами салонов дамской одежды у нас не заладилось сразу же. Наверное, их можно понять. Приехала какая‑то странная седая девица, явно дворянка, но из небогатых. При этом платье ей нужно на бал в королевском дворце, а оплачивает ее счета маркиз ди Кассано. Не любовница она ему? А кто? Ассистент? А, ну понятно. Значит, все же любовница, но ради правил приличия... Да‑да, мы всё понимаем.

Не взглянет ли госпожа... Ах, простите, леди ди Элдре. Что? Та самая?! Эта та, которая издевалась на вилле дель Соле́йль над прекрасными юными девушками, приехавшими захомутать завидного холостяка? О! Ну сейчас мы вам предложим свои услуги. Ишь какая! Посмела оскорблять достойнейших почтенных леди!

И предлагали мне... Да. Предлагали. Жуткие фасоны. Вульгарные вырезы. Ткани, не предназначенные для бальных нарядов, и цвета, не подобающие молодым незамужним девицам и совсем не подходящие по тону. Не так‑то просто подобрать к лицу оттенок наряда, если глаза ярко‑зеленые, волосы совершенно седые с легким сиреневато‑голубым оттенком из‑за трав, которыми я их выполаскивала.

Если честно, поначалу я растерялась. Мне‑то о них говорили как о профессионалах. И я, будучи провинциальной девчонкой, выросшей в приюте, но часто бывавшая на улицах и в лавках, думала, что дело – прежде всего. Ан нет. В столице важны не только деньги и деловая репутация.

Я свои заблуждения отбросила и, потратив почти час на первый визит, стала прощаться. А оценив украдкой бросаемые на меня презрительные взгляды, словно невзначай поочередно прикоснулась к хозяйке салона и к каждой из ее помощниц.

После чего обвела их серьезным взглядом, поправила манжеты и, натягивая кружевные перчатки, произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Я подумаю над предложенными вами вариантами. Не всё я могу позволить себе надеть. Всё же репутация, вы должны понимать. Вестница смерти не может одеваться, словно она бабочка‑желтушка. – И я из‑под ресниц бросила быстро взгляд на рулон желтого сатина, который мне настойчиво предлагали. Хотя прекрасно видели, что мне категорически не идет этот оттенок.

– В‑вестница с‑смерти? – икнула одна из девушек.

– А я не сказала? – удивилась я. – Забыла, наверное, так увлеклась нарядами... Да, я каждый вечер беседую с сотрудниками службы магического надзора, всем ведь хочется узнать, когда они умрут. Хотите, я и вам скажу? – Я мило похлопала ресницами и улыбнулась.

– Н‑нет!

На лицах дам исчезало презрение, и проявлялся страх. Ну и пусть! Боятся – это привычно. Презрение тоже привычно, но мне меньше нравится его терпеть.

Попрощавшись, я направилась к экипажу. Впрочем, одна из девушек переборола ужас и нагнала меня.

– Леди, простите... Вы... Мы... От нас ведь ничего не зависит, мы работаем на хозяйку. Как нам велят, так мы и... Вы мне скажете? Я скоро умру?

– Вы – нет, – оглянулась я через плечо. – Но кое‑кто среди ваших коллег не проживет и недели. Судьба.

– А вы... скажете? – сдавленно спросила она.

– Нет. Я могу это сообщить лично уходящему. Если ему это интересно и он хочет знать. А