Шопоголик и Рождество - Софи Кинселла

Я все жду и жду, когда же выход изволит объявиться, но он, очевидно, слишком застенчив. И мой оптимизм постепенно начинает таять. А еще… Минуточку, это что, снежинки?

Не в силах поверить, смотрю на кружащиеся в воздухе белые пушинки, что опускаются мне на лицо и шею. Небо, ты что, серьезно? Это вот сейчас ты решило осуществить мою мечту о снежном Рождестве? А что, если я отморожу себе нос? Или замерзну до смерти? Не нужно было слушать своего внутреннего Брюса Уиллиса, он идиот…

И тут вдруг меня осеняет. Есть еще один маленький, крошечный такой шансик.

С колотящимся сердцем я достаю из кармана мобильный и поднимаю его, как можно выше, вытягивая руку и пристально вглядываясь в экран и… чудо! Чудо на Вудфорд-стрит! На экране высвечивается одна полосочка сети! И я сразу же набираю сообщение:

Нажимаю «Отправить», затаив дыхание, смотрю на экран и, наконец, вижу «Доставлено». И облегчение заливает каждую клеточку моего тела. Он прочтет сообщение. И все будет хорошо. Я спасена.

Теперь, когда телефон, наконец, поймал сеть, на меня обрушивается целая лавина эсэмэсок. Я читаю их, и кровь приливает к моим щекам.

И как только я могла думать, что моим родным и близким нет до меня дела? Вот оно – доказательство обратного. И да, знаю, в таких вещах доказательства не нужны. И все же… Пожалуй, эти сообщения я пока удалять не буду.

Тут я вдруг слышу внизу какой-то шум, отрываюсь от сообщений и ахаю. Люди! Настоящие люди! Тут, в переулке! Они меня спасут! По противоположной стороне улицы идут мужчина, женщина и маленький мальчик, указывают на меня пальцами и улыбаются. Я тут же вскипаю. Нашли над чем смеяться!

– Помогите! – принимаюсь вопить я, но они, кажется, меня не слышат. Только улыбаются все шире, а отец даже поднимает сынка на руки, чтобы тот мог лучше меня разглядеть. Поначалу я теряюсь в догадках, чего это они, но, наконец, до меня доходит. Костюм миссис Санты! Они думают, что это все какой-то праздничный розыгрыш.

– Я застряла! – верещу я. – Я не миссис Санта, я застряла!

Но они слишком далеко и не слышат меня. Только смеются и машут руками. А потом мужчина достает телефон – чертов нахал! – фотографирует меня, и, еще раз помахав на прощание, все они удаляются.

Прекрасно. Просто прекрасно. Допустим, вы в сочельник увидите на крыше человека в костюме Санты… Так неужели вам не придет в голову, что его нужно спасать? Куда катится этот мир?

Я как раз мысленно составляю едкое письмо в «Таймс», когда подо мной с визгом тормозит машина, а из нее выскакивает Люк. Несется к зоомагазину и тут же принимается ломиться в дверь и кричать:

– Бекки?

– Привет! – ору я в ответ. – Люк, подними голову! Я на крыше!

– Бекки? – Он отступает на пару шагов, задирает голову, и челюсть у него отпадает. – Какого дьявола? Я выяснил имя владельца, сейчас кто-нибудь приедет и выпустит тебя. Ты там… в порядке?

– Все прекрасно! – кричу я в ответ, и тут подъезжает другая машина, из которой выскакивают Сьюзи, мои родители и Минни.

– Бекки! – в ужасе вопит мама, заметив меня. – Солнышко, осторожнее! Не упади! Грэхем, смотри, она на крыше!

– Сам вижу! – раздраженно рявкает папа. – Не слепой. Бекки, дорогая, держись!

– Бекс, прости, ради бога, – верещит Сьюзи. – Мы не хотели тебя расстроить!

– Мы все жаждем прийти на Рождество к тебе! – орет Дженис, и ее тонкий голосок эхом разносится в вечернем воздухе. – Джейн, с ней все будет в порядке? – В поисках поддержки она одной рукой хватается за маму, а второй за Сьюзи. – Что, если она свалится и убьется насмерть?

– Не волнуйтесь! – заверяю я их. – Я очень рада, что все уладилось!

– Эта Надин просто чудовище! – кричит папа. – Жуткое поведение!

– Мы все не так поняли! – во всю глотку вопит Сьюзи. – Ну и тупицы!

– Мы обязательно придем к тебе завтра! – добавляет мама. – Все вместе! Солнышко, и нам плевать на еду и все остальное. Нам важна только ты! Слышишь меня, Бекки, милая? Только ТЫ!

И вот они стоят рядком там внизу, держатся за руки и смотрят на меня. На головы их, покружившись в темном воздухе, опускаются снежинки. И мне вдруг приходит на память картинка из Минниной раскраски о Гринче. А в груди начинает нарастать чувство, перед которым меркнут все тревоги. Да, у меня нет индейки. Да, мое Рождество никак не назовешь идеальным. Но, глядя на собравшихся там, внизу, любящих меня людей, я понимаю… что мне на это плевать.

У меня есть индейка!

Я достаю ее из духовки, всю золотистую, истекающую соком и покрытую хрустящей корочкой, и сама не могу поверить в происходящее. Я дома. Сегодня Рождество. Все мои родные и близкие рядом. Обед удался. И у всех превосходное настроение…

А еще на мне платье от Alexander McQueen, и оно отлично на мне сидит!

Люк подарил мне его сегодня утром, сразу после того, как Минни, пища от восторга, познакомилась со своим хомячком. Протянул мне нарядный сверток и сказал:

– Знаю, обычно мы позже вручаем подарки, но, мне показалось, платье в таком стиле должно тебе понравиться.

Я растерянно уставилась на сверток, развернула его и буквально рот разинула от неожиданности.

То самое чудесное платье, что я купила на распродаже, – только на два размера больше! (Люк сказал, что «случайно на него наткнулся». Но, разумеется, такого быть не могло, он просто, как обычно, скромничает.) Чудный, замечательный, тщательно подобранный подарок!

Ладно, может, я бы самую чуточку больше обрадовалась, если бы умудрилась влезть в меньший размер. Но, как мудро сказал викарий в своей утренней проповеди: нельзя забывать о сути Рождества. А суть его не в том, чтобы похудеть на шесть размеров. Или втиснуться в платье, которое тебе мало, помереть в нем от удушья и заставить всех окружающих сетовать: «Ну как так-то? Почему обязательно в Рождество?» Суть Рождества в том, чтобы носить платья по размеру, дышать полной грудью и свободно двигать руками – ведь тебе сегодня еще много придется обниматься, принимать поздравления, произносить тосты и подавать на стол.

А когда я, надев новое платье, крутилась перед зеркалом, Люк подарил мне еще один – самый лучший! – подарок. Он вышел из ванной чисто выбритый. Я же, взглянув на него, рассеянно подумала: «Что-то в нем изменилось… Чего-то не хватает…» И вдруг меня как обухом по голове стукнуло. Усы исчезли!