Рассвет любви - Шеннон Дрейк

Наконец они достигли вершины холма, с которого был виден замок.

У Фицджеральда был сломан нос, к тому же удар Корбина кулаком был такой сильный, что сэр Майлз лишился нескольких зубов. Элинор, до сих пор не избавившаяся от страха перед этим человеком, старалась держаться от него подальше.

Стоило им только спуститься с холма и поехать по дороге, ведущей к замку, как ворота крепости гостеприимно распахнулись. Вскоре копыта лошадей загрохотали по плитам двора. Встречать их выбежал Уоллес.

— Святая Ленора! — радостно крикнул он и, не обращая ни малейшего внимания на Брендана, снял ее с седла. — Стало быть, вы вернулись домой! Живая и здоровая!

Она улыбнулась.

— Да, я дома.

Спешившись, Брендан заключил жену в объятия.

— Вы правы, сэр. Моя жена вернулась домой.

Он не ошибся — Шотландия и в самом деле стала ее домом.

И сейчас ей не так уж важно было, чтобы с незапятнанным именем вернуться в Клэрин. Пусть замок остается Альфреду, с легким сердцем подумала она. Куда важнее было успеть предупредить кузена о кознях Изабель, которые могли стоить ему жизни. Должно быть, та не сомневается, что оба они, и Элинор, и Корбин, уже мертвы.

А ее место отныне здесь.

С той минуты, как они вернулись, Брендан не знал покоя: первым делом он распорядился, чтобы с пленников, и особенно с Фицджеральда, ни на минуту не спускали глаз, намереваясь позднее отослать их к Брюсу; потом позаботился, чтобы раненых устроили как можно удобнее. Элинор предложила свои услуги Марго, но ее без всяких церемоний отослали прочь.

— Завтра будет достаточно времени, чтобы хлопотать по хозяйству. А сегодня отдыхайте! Кстати, как вы себя чувствуете? Как подумаю, сколько вам пришлось пережить… да еще в вашем положении!

Элинор лукаво улыбнулась.

— Да, я здорово перетрусила, зато я почувствовала… почувствовала, как он шевелится!

— Он? А может, она? — покачала головой Марго, положив ладонь на живот Элинор и ощущая, как под ее рукой пробуждается новая жизнь.

— Держу пари, Брендан мечтает, что родится сын.

— Держу пари, Брендан может мечтать, о чем ему заблагорассудится, — проворчала Марго. — А вот вам следует отдохнуть. Но сначала… есть тут кое-кто, кому позарез нужно вас видеть. — С этими словами Марго повела ее в комнату, которую превратила в лазарет. Здесь под ее началом разместили раненых.

Она подвела Элинор к кровати, стоявшей в самом теплом углу возле камина. Вначале Элинор даже не могла сообразить, кто перед ней: в страшно распухшем, изуродованном шрамами лице не осталось ничего человеческого. И вдруг слезы ручьем хлынули у нее из глаз.

— Грегори! — Она почти упала на колени возле кровати. На теле Грегори, казалось, не осталось живого места. От глаз остались одни щелочки, но разбитые губы силились улыбнуться.

— Кости срастутся, — с трудом прошелестел он, — а ногти… подумаешь, потеря! Простите… я не хотел… предавать вас…

— Грегори! Бедный мой Грегори! Подумать только, ты пережил такое — из-за меня!

— Миледи… вы убили его.

— Думаю, мне удалось прикончить его только потому, что он принялся хвастаться тем, что сделал с тобой, — призналась Элинор. — Сама не знаю, как получилось, но я ранила его. А Хагар перерезал ему горло.

— Вся Шотландия будет благословлять вас, — прошептал Грегори.

Ему было трудно говорить. Наклонившись, Элинор ласково поцеловала его в лоб — единственное место, где не было крови.

— Ты будешь жить, — сказала она.

— Конечно, миледи. Обязательно!

Когда Брендан наконец поднялся к ней в комнату, Элинор еще не спала. Кувшин с вином грелся у камина. Над ванной, до краев наполненной горячей водой, поднимался пар. Она долго нежилась в ней, потом оделась и долго ходила взад и вперед по комнате. Ей не давал покоя Фицджеральд: Элинор страшно боялась, что ему каким-то образом удастся ускользнуть от Брюса. Но еще больше она тревожилась за судьбу Альфреда.

Теперь она была дома. Но чтобы окончательно успокоиться, она должна ненадолго вернуться в Клэрин.

Пока она металась из угла в угол, дверь неслышно распахнулась и на пороге появился Брендан. Он все еще был в дорожной одежде, сверху донизу заляпанной грязью; в лицо его глубоко въелась пыль.

Забыв о том, что на ней тонкий шелковый пеньюар, Элинор бросилась через всю комнату и повисла у него на шее. Руки Брендана стальным кольцом сомкнулись вокруг нее, но Элинор вдруг почувствовала, что они дрожат. Впрочем, и ее тоже била неудержимая дрожь. Высвободившись из объятий мужа, она отступила на шаг и закусила губу.

— Не хочешь ли принять ванну?

— О! — удивленно протянул он. — А ты собираешься мне помочь?

— Представь себе, да.

Она и глазом не успела моргнуть, как и пеньюар, и ночная рубашка вдруг полетели в сторону, а сама она снова оказалась в воде. Через минуту Брендан, сбросив с себя одежду, присоединился к ней.

— Брендан! — всполошилась Элинор. — Вода перельется через край и испортит ковер! Да еще, чего доброго, мы затопим тех, кто внизу! Послушай же, Брендан!..

— Ты забыла, что хозяин замка — я! — напомнил он ей, погрузившись в воду с головой. Потом, шумно отфыркиваясь, вынырнул и принялся яростно тереть лицо, смывая с него пыль и грязь.

— Вы намочили меня с ног до головы, сэр!

Она не успела договорить: ладони Брендана обхватили ее голову, и он стал жадно целовать ее. Когда он наконец оторвался от ее губ, Элинор едва могла дышать.

— Скажи, ты и вправду знала, что я приду за тобой? — спросил он.

— Я молилась, чтобы ты пришел, — призналась она.

— Ты велела всем остальным уходить. Неужели ты не понимала, что на карту поставлена твоя жизнь?!

— У меня просто не было выбора, — призналась Элинор. — Не было выбора, — повторила она. — И потом, Брендан, нужно же было что-то делать! Альфред по-прежнему в Клэрине, а он ничего не знает об Изабель. К тому же она наверняка уверена, что нас с Корбином уженет в живых. А значит, у нее развязаны руки. И она… Он тихонько приложил палец к ее губам.

— Ш-ш, я знаю.

— Может случиться что-то ужас…

— Знаю. Но только не сегодня ночью, любовь моя… моя жена.

Завороженная его взглядом, Элинор замолчала.

— Сегодня ночью… после всего, что выпало нам на долю… ведь сегодня мы впервые остались вдвоем и ты — моя жена, перед Богом и людьми. И ты жива, — с какой-то трепетной нежностью прошептал Брендан. — И то, что мы живы и вместе, — одно из необъяснимых чудес Господних.

Порывисто подхватив ее на руки, Брендан откинул с ее лица мокрый шелк волос и ступил на пол. Поставив ее рядом, он нежно смахнул капельки воды с ее плеч, едва касаясь, обвел ладонью упругую грудь и начавший уже набухать живот. Потом опустился на колени и прижался лицом к ее лону, а пальцы Элинор запутались в его волосах.