Ледяная птица - Сайфулла Ахмедович Мамаев

– Тогда какой в этом смысл? Что это дает?

– А то, что пойдем мы туда не напрямую, а через лес, что лежит ниже, и сделаем все, чтобы големы посчитали, будто мы пробиваемся дальше. – Идем через лес.

– И что там за лесом?

– Скала. Отвесная скала, но если взять еще правее, то там есть козья тропка. Мы по ней спускались, для тренировки. И Махмудов об этом знает. Ну, то, что мы можем спуститься по ней, что у нас опыт есть.

– Ты хочешь сказать, что он пустит всю свою рать…

– Ну, не всю, а хотя бы часть, и то уже легче будет. А мы сделаем круг и выйдем к ним в тыл.

Мохов не договорил. Кто‑то дернул его за рукав, он обернулся. Через открытое забрало шлема на него смотрело лицо Рыкова.

– Я думаю, что мы идем не туда, – сказал он в ответ на немой вопрос – Нам к озеру нужно. Вниз.

– К озеру? – удивился Валентин. – Да ты знаешь, сколько там големов сейчас соберется? Туда ближе всего с поверхности! Одно слово Ваххабита – и туда съедутся сотни глиняных!

– Значит, нужно пройти так, чтобы нас не заметили. – Рык упрямо сдвинул брови. – Других шансов у нас нет. Я просчитал варианты, поверь!

* * *

Махмудов в сопровождении своего телохранителя деловитой походкой вошел в зал и заговорил прямо с порога:

– Я знаю, где Мох… где беглецы с программатором! Мои люди видели, как они пробирались к складам. Сейчас они там! Если будем действовать быстро, то успеем их перехватить. О, и прапорщик здесь! – Ваха, словно только сейчас увидел Тараненко, повернулся к нему и доверительно шепнул: – Смотри, Витя, не упусти момент, есть возможность отличиться! Такое редко бывает, чтобы простой человек, даже не голем, пользовался доверием чистильщика и двух бронзовых!

– Так что же мы стоим? – воскликнул Свенсон. – Нужно идти, забирать диски…

– Прошу! – Ваха приглашающим жестом указал на выход. Его глазки на мгновение встретились с глазами Малика, тот едва заметно кивнул. На лице Вахи появилась хищная ухмылка. – Только особо не торопитесь, сейчас спустится еще парочка моих людей, вот тогда уже точно похитителям не вырваться. А пока пусть расслабятся, пусть думают, что находятся в безопасности…

– Эй, прапор, а кому ты маяки даешь? – глиняный голем подскочил к Тараненко и, словно стальными клещами, сжал его руки. – Кому семафоришь?

Мартин и Георгий удивленно обернулись. Малик без слов, рывком развернул сопротивляющегося Тараненко и показал рацию в его руках.

– Что, Витенька, попался? – с деланным сочувствием спросил Махмудов. – Как же ты так?

– Я никому ничего не… – Не договорив, прапорщик застонал от боли и упал на колени.

– Что происходит? – вскрикнул Мартин. – Ваха, объяснишь ты, в чем дело?

– А вот пусть этот гаденыш все сам объяснит! – Махмудов схватил большим и указательным пальцами прапорщика за шею и надавил на болевые точки под ушами.

– Ну, сука, будешь говорить или мозги тебе взорвать?

В ответ раздался стон, боль была такая, что говорить Тараненко не мог.

– Не хочешь отвечать? – Ваха поднял голову и кивнул Малику. – Зови Фаттаха!

Телохранитель выглянул в открытый проход и махнул рукой. Вошли командир отряда глиняных и с ним Хомяков.

– Мартин, ты хотел знать, что происходит? – На лице Вахи сияла улыбка. – Ну-ка, Паша, расскажи чистильщику, почему он захватывал пустой зал!

Сержант начал торопливо рассказывать, что он видел и что ему кажется.

– А почему ты мне сразу не сообщил? – спросил Свенсон, когда тот умолк.

– Да кто бы мне поверил? – Хомяков отвечал так, как учил его Ваха. Надо было показать, что швед никого не слушает и никому не доверяет, потому и терпит провал за провалом. – Мою рацию отобрал тов… вот он, – сержант махнул рукой в сторону безвольно стоявшего на коленях Тараненко. – А как я еще мог доказать свои подозрения?

– Ну а сейчас? – спросил Сартов, подступая к прапорщику. – Сейчас-то где доказательства?

– Доказательств полно! – Ваха с вызовом посмотрел на Георгия. – Паша, скажи, у вас существовали какие-либо сигналы? Тайные, о которых никто не знает?

– У нас нет, а вот у прапорщика и това… и капитана Мохова, да! – бодро доложил Хомяков. Он хорошо помнил, как Фаттах, слушавший эфир за стеной, сообщил о щелчках. – В случае опасности они дают два нажатия на тангенту, а потом три. Я сам слышал об этом!

– Это так? – Сартов повернулся к Тараненко. – Я тебя спрашиваю, это правда?

Виктор лишь бессильно мотнул головой. Мартин и Георгий озадаченно переглянулись. С одной стороны, они понимали, что нет такой подлости, на которую Махмудов не пошел бы ради достижения своей цели. Но с другой, кто-то же предупредил беглецов и те сумели уйти от големов! Бросили все, даже генератор, ради которого так рисковали, и ушли!

– Да вы посмотрите, что у него было в руках! – Ваха показал носком башмака на упавшую на пол рацию. – Зачем он ее взял, как только я сообщил, что Мохов рядом? Когда я входил, специально посмотрел, руки у сапога были свободны. А только я прогнал дезу про беглецов, так прапор сразу схватился за нее и ну давить на передачу. Фаттах, ну-ка скажи старшему голему, что ты слышал в наушниках!

– Два включения, затем три. – Глиняный протянул свой шлем Свенсону. – Вот такие!

Фаттах поднял с пола рацию и, не перестраивая ее, нажал на тангенту. В динамике раздался щелчок.

– Я не повторяю сигнал, вдруг Мохов рядом, – пояснил глиняный, как бы давая понять, что факт предательства ротного больше нет смысла оспаривать. – Этим лучше воспользоваться, когда мы найдем его нору и начнем выкуривать оттуда.

– Нору? – подхватил Махмудов. – Это мы быстро!

Никто не успел и слова сказать, как Ваха трансформировал указательный палец руки, удерживавшей шею Тараненко, воткнул его между позвонками и в одно мгновение проник в мозг обреченного. Несчастный Виктор задергался в приступе нестерпимой боли, но разве Махмудов выпускал когда-нибудь добычу, попавшую к нему в лапы? Исход был предрешен, глаза Тараненко стали мутнеть, он задергался в агонии…

– Они в зале у озера! – торжествующим тоном объявил бронзовый, выдергивая палец из мертвого тела. Он брезгливо обтер его о плечо прапорщика и отбросил тело в сторону. – Они прячутся в секторе, который нашли западнее озера! Вот крысы, даже я о нем не знал!

Почти в тот самый миг, когда беглецы открыли вертикальный проход на следующую горизонталь, у них над головами пролетели первые пули. Стреляли со стороны длинного коридора. Хорошо, что Рыков, настроивший свои органы чувств на максимальную чувствительность и избирательность,