Мученик - Рори Клементс

Шекспир был озадачен. Он не арестовывал актеров.

— Как они выглядели?

— Ты счел их жалкими бродягами и отправил в «Брайдуэлл». Мне сообщили, что они оказались рядом с местом того жестокого убийства, и ты решил, что они могли что-то видеть. А теперь они исчезли.

Шекспир ощутил прилив стыда.

— Боже мой! Конечно, я их помню. Из-под моего надзора их забрали люди Топклиффа. Я пытался найти их, но не смог. Я не знал, что они актеры.

— А какая разница для нашей храброй Англии, Джон? Разве закон не должен охранять всех, даже нищего? Или у актера больше шансов на справедливость, чем у бродяги, а рыцарь имеет больше преимуществ перед судом, чем сын перчаточника?

— Уильям, мне очень жаль. Я сделаю все, что смогу.

Встреча не задалась с самого начала. Они стояли лицом к лицу у неприступного входа в дом Топклиффа в Вестминстере: Шекспир с Болтфутом снаружи, а в дверях полные решимости, словно бульдоги, Топклифф и его молодой слуга Джонс.

Когда Топклифф заговорил, казалось, что он рычит.

— Господин секретарь сообщил мне, что ты можешь прийти сюда, Шекспир. Как поживает эта шлюха, эта твоя католичка? А она знает, что ты был дружком соблазнительной мадемуазель Клермон? Я просто обязан сообщить ей это.

Рука Шекспира потянулась к мечу, но Болтфут с каливером в руке удержал его.

— Ха, Болтфут! Это не спасет жизнь твоего хозяина. Он полностью в моей власти, и еще до конца недели я буду любоваться тем, как его вздернут на виселице.

— Нет, Топклифф, — произнес Шекспир. — Это тебя повесят. Мне все известно о твоих преступлениях, и у меня есть свидетели. Ты арестовал леди Бланш Говард и подверг пыткам, потому что считал, что она сможет привести тебя к Роберту Саутвеллу, иезуитскому священнику. Ты убил ее. — Николас Джонс, ученик Топклиффа хихикнул. Топклифф с размаху ударил Джонса по лицу. Тот отлетел назад, кровь потоком хлынула из носа Джонса. — Прекрати, Ник. — Джонс, втянув голову в плечи, словно побитая собака, отер замызганным рукавом лицо.

— У меня есть все необходимые доказательства, — продолжил Шекспир. — Только ты мог напечатать тот трактат, найденный на Хог-лейн, потому что именно у тебя находится пресс, на котором делали оттиски.

— Это не доказательство! Кто будет слушать мертвого монаха?

— Птолемей жив.

Топклифф рассмеялся и хлопнул Джонса по спине, обхватив его за плечи.

— Неужели? Что ты мне рассказывал, Николас?

Джонс выдавил из себя очередной смешок, брызгая кровью. Он медленно провел пальцем по горлу, затем театрально поднес его к уху.

— Он вопил, как резаная свинья. Вот уж не думал, хозяин, что в этом папистском дьяволе столько крови. — Он снова промокнул рукавом нос, вытирая кровь.

Шекспир ощутил прилив всепоглощающей вины. Нельзя было оставлять старого монаха на произвол судьбы. Но откуда ему знать, что Топклифф вернется? И что в тех обстоятельствах он мог сделать? Единственным утешением было то, что Птолемей действительно желал смерти; но печально было сознавать то, как он ее встретил.

— Того, что рассказал мне Птолемей, достаточно. А я передам его слова человеку, который захочет меня выслушать, — Говарду Эффингемскому.

Улыбка застыла на губах Топклиффа. Он поднял руку, но остановился, словно хотел сказать что-то в ответ, но внезапно потерял мысль. Шекспир понял, что попал точно в цель. Топклифф мгновенно понял, что подобный поворот событий не просто усложнит ему жизнь, ему не будет оправдания. Королева, возможно, и могла бы сделать вид и не заметить то, что он сделал ради нее, но она не сможет игнорировать своего кузена, Чарльза Говарда, особенно, если речь зайдет о смерти леди Бланш.

— Вижу, Топклифф, ты утратил дар речи. Ну и кто в чьей власти на этот раз, а?

— Я убью тебя!

— Можешь попытаться, только сомневаюсь, что тебе это удастся. Тебе должно быть известно, что господин Купер прекрасно обращается с абордажной саблей и каливером.

На секунду Топклифф застыл с презрительным выражением на лице. Затем он с усмешкой заговорил:

— Твоя беда, Шекспир, в том, что ты молод. Ты не знал запаха горящей протестантской плоти. Тебя здесь не было в пятидесятых, когда Кровавая Мэри и ее испанский глупец во имя антихриста жгли добропорядочных англичан и англичанок. Единственное, что они уважают — это жестокость, так что, если тебе выкалывают один глаз, ты должен выколоть оба, а также глаза их близких.

— Значит, твои методы лучше?

— Это Божья воля, Шекспир. И этим все сказано. Божья воля и воля Ее величества. Этого достаточно. Чего ты хочешь? Зачем вы пришли?

То, чего хотел Шекспир, сильно отличалось от того, на что он получил разрешение от господина секретаря. Он хотел избавить улицы города от Топклиффа, самое лучшее, если его повесят, или, на крайний случай, посадят под замок туда, откуда он никогда не сможет причинить кому-либо хоть малейший вред. Но ему придется довольствоваться малым. Слова застряли у него в горле, и, глубоко вздохнув, он выложил свои условия:

— Ты вернешь то, что принадлежит мне, то, что было забрано у меня самым грязным способом твоей подружкой, ведьмой Дэвис. Ты больше никогда не побеспокоишь госпожу Марвелл, а также детей, вверенных ее заботе, и мою служанку. Ты отпустишь господина Вуда сегодня же и расскажешь, куда ты отправил тех четверых бродяг с Хог-лейн, чтобы я мог освободить их. Взамен семья леди Бланш Говард не узнает о том, что ты замучил ее до смерти. Я оставлю письменные показания у адвоката, который передаст их лорду Говарду Эффингемскому, если со мной что-нибудь случится. Все ясно?

— Что б тебя, Шекспир, ничтожество, католический приспешник! Ты связал мне руки.

— А разве не так?

Неожиданно Топклифф расхохотался.

— Что думаешь, Николас? — обратился он к своему подмастерью. — Как считаешь, меня можно так легко запугать? — Затем снова обратился к Шекспиру: — А что тебе нужно от этих четверых ирландских попрошаек? Может, решил позабавиться с одним из них? Теперь, когда ты познал вкус папизма и проституток…

— Они — королевские свидетели и заключены под стражу незаконно.

Топклифф медленно покачал головой.

— Все законно. У меня предписание от господина судьи Янга, магистрата Лондона. Они гниют в одной из самых вонючих дыр Лондона. Если сможешь найти их, забирай. А что касается предателя Вуда, то от него мало что осталось, так что я придержу его у себя еще немного. Насколько я помню, согласно предписанию, полученному от господина судьи Янга, я могу задержать его еще на семь дней, прежде чем он предстанет перед судом.

— Тогда у меня нет выбора. Я немедленно отправляюсь в Дептфорд, чтобы посоветоваться с адмиралом, лордом Говардом Эффингемским.