Точка отсчета - Патрисия Корнуэлл

— Девяносто узлов — предел, — сказала Люси. Напряжение в кабине поднималось, как температура при пожаре. — Больше не выжать.

— Она следила за нами сегодня, — ответила я. — Знает, что мы не дозаправлялись.

Мы прошли над пляжем. В какой-то момент внизу замелькали яркие цветовые пятна: купающиеся и загорающие люди. Некоторые, остановившись, смотрели вверх на два мчащихся над ними в сторону моря вертолета. Удалившись от берега примерно на полмили, Люси начала сбрасывать скорость.

— Мы не сможем удержать такой ход, — обреченно сказала она. — Возвращаться уже поздно. И горючего у нас мало.

Судя по приборам, топлива оставалось двадцать галлонов. Люси резко развернула вертолет на сто восемьдесят градусов. «Швайцер» находился футов на пятьдесят ниже и двигался нам навстречу. Из-за солнца рассмотреть, кто сидит в кабине, было невозможно, но я и так это знала. Вертолеты разделяло не более пяти сотен футов, когда я ощутила несколько последовавших друг за другом толчков, словно кто-то колотил по кабине. Наш «джет рейнджер» дернулся в сторону. Люси выхватила из кобуры пистолет.

— Они стреляют в нас!

Я вспомнила об автомате «калико», пропавшем из коллекции Кеннета Спаркса.

Люси толкнула дверцу, и та, сорвавшись с петель, устремилась вниз.

— По нам ведут огонь! — закричала Люси в микрофон. — Отвечаем! Держите всех подальше от района пляжа!

— Понял! Какая вам требуется помощь?

— Направьте в указанный район машины «скорой помощи»! Возможна аварийная ситуация!

«Швайцер» пролетел непосредственно под нами, и я увидела вспышки выстрелов и высовывающееся со стороны второго пилота дуло автомата. Наш вертолет снова тряхнуло.

— Кажется, попали в шасси! — вскрикнула Люси, пытаясь занять положение, при котором можно было бы и стрелять из пистолета, и управлять вертолетом.

Я заглянула в сумочку, но чуда не произошло, мой «кольт» остался в кейсе, который лежал в багажном отделении. Люси подала мне свой пистолет и протянула забинтованную руку за спину, где висел автомат «АР-15». Тем временем «швайцер» снова устремился в атаку, оттесняя нас к берегу; его пилот прекрасно понимал, что мы ограничены в маневрах, потому что не станем рисковать безопасностью находящихся на пляже людей.

— Надо вернуться к воде, — сказала Люси. — Здесь стрелять в них нельзя. Открой дверцу. Сбей с петель и сбрось!

Не знаю, как мне это удалось, но дверца сорвалась вниз, а в меня вдруг ударил поток устремившегося в кабину воздуха. Земля рванулась навстречу. Люси начала новый разворот, и наш противник тоже. Я взглянула на панель — стрелка топливомера опустилась ниже. Мне казалось, что это продолжается целую вечность: «швайцер» пытался оттеснить нас к воде, мы же старались прорваться к суше, чтобы попробовать приземлиться. Стрелять вверх они не могли из опасения повредить лопасти, а потому выжидали момент, когда наша машина окажется в зоне поражения. Мы шли над водой на высоте одиннадцати сотен футов и со скоростью в сто узлов, когда пули попали в фюзеляж, и мы ощутили сильные удары за спиной, в районе задней левой дверцы.

— Я поворачиваю, — сказала Люси. — Ты сможешь удержать нас на этой высоте?

Мне стало страшно. Я поняла, что мы погибнем.

— Попытаюсь.

Вертолеты неслись навстречу друг другу. Нас разделяло не более пятидесяти футов по горизонтали и около сотни по вертикали. Люси передернула затвор.

— Вниз! Давай! — завопила она, поднимая автомат.

Я послушно исполнила приказ. Мы мчались вниз со скоростью в тысячу футов в минуту, и у меня уже не оставалось никаких сомнений в неизбежности столкновения. Я попыталась взять в сторону, но Люси остановила меня:

— Держи прямо! На них!

Я не слышала выстрелов Мы пролетели над «швайцером» так близко, что только чудом не попали под его лопасти. Люси стреляла и стреляла, и я видела вспышки, а потом она вдруг схватила ручку управления и резко подала влево, подальше от белого вертолета, превратившегося в огненный шар. Ударная волна отшвырнула нас в сторону, и я приготовилась к худшему.

Внезапно все изменилось, и передо мной снова было только чистое небо. Краем глаза я заметила объятые пламенем куски, которые падали в синеющий под нами Атлантический океан. Люси выровняла машину и перешла в широкий, плавный разворот. С изумлением и недоверием смотрела я на свою племянницу.

— Получи, сука, — сдержанно и сжато выругалась она, провожая взглядом рухнувшие в сияющую воду обломки.

Я уже и не помнила, когда в последний раз видела ее такой спокойной.

— Вышка, на связи Сьерра-Браво. Неопознанный вертолет взорвался. Упал в воду в двух милях от Райтсвилл-Бич. Выживших не вижу. Делаю облет.

— Понял. Требуется помощь? — с некоторым запозданием отозвался диспетчер.

— Позже. Иду к вам для срочной дозаправки.

— Уф! П-понял, — заикаясь, пробормотал диспетчер. — Идите прямым курсом. Внизу вас встретят.

Прежде чем возвращаться, Люси сделала еще два круга, опустившись до пятидесяти футов. Мы видели мчащиеся к пляжу пожарные машины и кареты «скорой помощи», слышали вой сирен. Испуганные купальщики спешили из воды, вскидывая ноги, размахивая руками, спотыкаясь и падая, как будто их преследовала громадная белая акула. Волны покачивали обломки и два оранжевых спасательных жилета, в которых никого не было.

Утро было пасмурное, серое небо сливалось с серым морем, когда мы, те немногие, кто знал и любил Бентона Уэсли, собрались на пустыре под названием Морские сосны.

Оставив машину на стоянке, мы прошли по дорожке к дюне и дальше по берегу, через песчаные наносы и вынесенные приливом пучки водорослей. Пляж в этом месте сужался до нескольких метров, песок был рыхлый и влажный, а валяющиеся там и тут деревяшки хранили память о прошлых штормах.

Мари но надел костюм в мелкую полоску, в котором ужасно потел, белую рубашку и темный галстук, и я думала, что, пожалуй, впервые вижу его в приличной одежде. Люси выбрала черное, но она должна была появиться позднее, потому что имела особое поручение.

Приехали Тьюн Макговерн и Кеннет Спаркс, которые не знали Бентона, но были знакомы со мной. Конни, бывшая жена Бентона, и трое их уже взрослых дочерей стояли чуть особняком у самой воды, и было странно, видя их, не чувствовать ничего, кроме печали. В нас не осталось ни злобы, ни враждебности, ни страха. Рожденное жизнью ушло со смертью.

Присутствовали и другие из далекого и недавнего прошлого Бентона, отставные агенты и бывший директор Академии ФБР, человек, одним из первых поверивший в то, что он предлагал много лет назад. Теперь изучение преступников в местах заключения и составление психологических портретов — обычная практика, рутина, тема, заезженная телевидением и кино, но когда-то все было не так, когда-то Бентон был пионером, творцом лучшего способа понимания людей — как настоящих психопатов, так и безжалостных и злобных убийц.